Наследие орков
Шрифт:
Сколько их было в ту пору? Десять, двадцать, от силы тридцать. Они воевали с эльфами, орками и прочими цивилизациями, уже давно безвозвратно канувшими в Лету. Именно благодаря их усилиям сейчас этот мир населяли люди, а другие расы ушли, вымерли…
Коллективный разум воскрешал одного из десятка тысяч убитых людей, поддерживал его материальную оболочку от распада и наделял его энергией мыслей умерших. Моррон – не просто человек, воскресший из праха и пепла, он носитель энергии павших собратьев, хранитель мыслей прошлых поколений, поэтому и способен слышать зов коллективного разума.
«Пока слышишь зов, ты бессмертен, как бог, а потом беспомощен и слаб, как обычный человек, – печально
На памяти Дарка были еще те времена, когда морроны гибли как мухи, конечно же, не во время выполнения возложенной на их плечи миссии, а потом, в обыденной скучной жизни, которую старцы в телах молодых людей пытались разнообразить пьяными драками по кабакам и поиском безрассудных приключений. Теперь же молодые легионеры берегли себя, были осторожны и боязливы, избегали опасностей и не ввязывались в рискованные затеи. Мысль о случайной глупой смерти пугала их и заставляла просыпаться в холодном поту по ночам, в то время как Дарк и прочие «старики» смотрели на проблему ухода из жизни спокойно, с невозмутимостью и безразличием отшельников, постигших великое таинство бытия.
Самому ему уже доводилось умирать: один раз – будучи человеком, а два последующих – как моррону. Вопреки всем законам, по какой-то непостижимой прихоти коллективного разума он воскресал. Впервые это случилось через триста лет после выполнения им кодвусийской миссии, он очнулся в совершенно другом мире, в другой эпохе. Долго не мог освоиться, но был счастлив снова дышать, есть, пить и наслаждаться пением птиц. Кому-то из его собратьев так же повезло, а кому-то и нет, они ушли навсегда и безвозвратно, их имена навеки занесены в историю Клана, в почетную книгу Одиннадцатого Легиона. Однако радость от чудесного воскрешения была недолгой, вскоре его снова захлестнула обыденность жизни.
«Мой организм молод и не подвержен старению, хотя и страдает от обычных недугов, а вот душа уже того, поистрепалась… – иногда размышлял Дарк в минуты затишья между постоянными погонями, розысками преступников и перестрелками. – Жизнь для меня ничего не значит, а на зов разума может откликнуться и кто-нибудь другой». Не страх перед забвением, а непреклонный принцип солдата «Стоять до конца!» не позволял Аламезу сунуть ствол револьвера в рот и нажать на спасительный курок.
Цивилизация развивалась, население росло, а войны происходили все чаще и чаще, и почти каждая из них несла угрозу уничтожения всего человечества. Люди победили другие расы и теперь неустанно пожирали друг друга, как скорпионы в банке. Раньше междоусобные войны охватывали лишь несколько городков и пару десятков деревень, но начиная с восемнадцатого века каждый локальный конфликт мог перерасти в крупномасштабную бойню по всему Континенту. Клан постоянно рос, к концу прошлого века в рядах Легиона было уже более двух тысяч морронов: молодых, неопытных, но самонадеянных и наглых. Виной тому была политика Совета, пытавшегося бороться с новыми и новыми угрозами руками лишь нескольких закаленных в боях, проверенных бойцов, таких же «стариков», как Дарк.
«Сами виноваты, уподобились людям! Коль есть Клан, должен быть и Совет, чтобы, значит, было кому управлять природными процессами, как будто мир без нашей помощи не в состоянии разобраться, что к чему! – негодовал Дарк, стараясь не врезаться в вилявший впереди по дороге „Гепард“. – Вообразили о себе черт знает что, идиоты! Вон раньше все как просто было. Случилась беда – тут же появился новый моррон. Кто поблизости окажется, тот и помогает, и не больше! Не больно-то Мартин да Анри старались решать вопросы за меня. „Ты зов сильнее всех слышишь, вот и действуй, а мы так, на подхвате постоим“. А что теперь?! Как где беда случится, так сразу всем скопом на нее бросаемся, кто опытней, тот в бой и идет, а непосредственный „виновник торжества“ в сторонке стоит да удивленными глазищами хлопает, опыта, видишь ли, набирается…»
«Чем крупнее организация, тем больше в ней бардака и любителей прятаться за спинами других» – эта прописная истина мира людей, к сожалению, распространилась и на Клан морронов. Результаты были плачевны: трое молодых легионеров не смогли справиться с одним «стариком», впрочем, если бы соотношение было один к тридцати, то от этого, возможно, что-нибудь и изменилось бы. Когда-то малочисленный, но могущественный Клан разросся и ослабел, одряхлел до такой степени, что ему осмеливалась диктовать условия даже Ложа Вампиров.
Не прерывая ход печальных размышлений, моррон достал из нагрудного кармана куртки телефон, набрал код Альтрунсии, а затем номер знакомого, проверенного во многих сомнительных операциях и совместных аферах пилота. Долгие гудки в трубке сменились заспанным «алло» и непонятным, раздраженным кудахтаньем на языке северного народа находившейся в этот поздний час рядом со Свеном женщины.
– Свен, это ты? – спросил Дарк, переходя на общеконтинентальный язык.
– А кто еще может быть? – протяжно донеслось из трубки. – Призрак Карла Великого или тень святого Патрика?
Дарк никогда не понимал топорного юмора потомков покорителей суровых северных морей и, наверное, поэтому недолюбливал их язык, но сейчас было не самое подходящее время для встречных острот и долгих пререканий.
– Свен, это Андерсон, слушай внимательно и не перебивай! – торопливо говорил Дарк, по опыту зная, что избранный им повышенный тон беседы и приоритет повелительного наклонения в речи как нельзя лучше способствовали отходу ото сна северного гиганта. – Сегодня же первым рейсом вылетаешь в Фальтенберг, затем в Палему. Там, на частной аэробазе, стоит мой самолет. Заправляйся под завязку и вылетай немедленно! Сначала в Мальфорн, заберешь Катарину и еще пару ребят, потом в Альмиру, переждешь там два дня – и в Гуппертайль, остальные инструкции потом.
– Ты что, с ума сошел, с какой это стати мне над всем Континентом крыльями махать, я тебе не…
– Десять тысяч, – прервал Дарк возмущения проснувшегося Свена, – и это только твой гонорар. На аэробазе Палемы тебя встретит мой адвокат, ты его знаешь. Он даст тебе двадцать штук, остальные на топливо и жратву. Удачи!
Не дожидаясь ответа, Дарк повесил трубку. Он знал, Свен не подведет, да и остальные в точности исполнят его указания, не подозревая, что помогут ему на какое-то время сбить с толку преследователей и пустить их по ложному следу. Как только Совет узнает о провале операции, то сразу же будет установлен жесточайший контроль над всеми вокзалами и аэробазами Геркании. Дарк не сомневался, что непрерывное наблюдение будет вестись за его самолетом и яхтой, о существовании которых было известно каждому.
Если повезет, то Свен успеет подняться в воздух до приезда наблюдателей. Пока агенты Совета будут гоняться за самолетом по центральной и юго-западной частям Континента, считая, что Дарк собирает для мятежа верных ему морронов, он успеет оказаться в Полесье и собрать доказательства своей невиновности. Даже если обман будет раскрыт, то все равно удастся выиграть немного ценного времени. Поймать же кого-то на бескрайних просторах Полесья с его бездорожьем, плохими коммуникациями и отменно отлаженным бюрократическим аппаратом – дело почти невозможное, тем более что лишь немногие из полесиян говорят на общеконтинентальном, а уж загадочную душу местных аборигенов цивилизованному человеку точно не понять.