Наследие Темного Меча
Шрифт:
Мосия несколько мгновений растерянно смотрел им вслед. Его смутила не только странная и непредвиденная ситуация, в которой мы все оказались. Скорее, он растерялся, как теряется любой мужчина при странном и необъяснимом поведении женщины.
Наконец, покачав головой, Мосия подал мне знак присоединиться к нему.
Тропинка была достаточно широка, чтобы двое людей могли идти рядом — хотя, судя по отпечаткам копыт, кентавры ходили по ней в одиночку.
Я знаками спросил у Мосии:
— У вас ведь есть какое-то объяснение тому, что с нами случилось?
— Как и у тебя, наверное, — ответил он, искоса взглянув на меня.
Мне захотелось рассказать все.
— Я уловил какие-то образы… как будто увидел себя в другой жизни, — лучше я объяснить это не смог. — Элиза и Сцилла тоже были там. Я ничего не говорил раньше, потому что не был уверен…
— Расскажи поподробнее.
Я признался, что видел немного и что вряд ли это нам как-то поможет, но пересказал все привидевшееся мне.
— По-моему, это лишено всякого смысла.
— Это не имеет смысла сейчас, — мрачно сказал колдун. — Мы перенеслись в другое время, в альтернативное. Но почему? Как мы здесь оказались? И почему ты помнишь другое время, и я помню другое время — но ни Сцилла, ни Элиза как будто не помнят? И как мы вернемся обратно?
— Может быть, это устроили техноманты? — предположил я. — Что это было за создание… на которое вы напали за Стеной? В белой маске, похожее на Гвендолин.
— Она была из Киланистов. Это орден техномантов, — ответил Мосия. — Их еще называют Следователями. Киланисты умеют изменять облик и голос, преображаясь в других людей, чтобы заставить жертву делать то, что едва не сделала Элиза, — выдавать тайны, отдавать ценности. Используя такую маскировку, они способны проникнуть всюду.
— Но как вы догадались, что это не Гвендолин? Вы можете видеть сквозь их личины?
— Проникнуть сквозь их личины не так-то просто. Но тут они перемудрили, применив магию. За все время, пока мы наблюдали за Джорамом, я никогда не видел, чтобы Гвен взывала к Жизни, даже когда она была одна. Элиза заметила эту странность, но ничего не сказала — ей слишком хотелось поверить, что перед ней ее мать. И потом, я видел раны Джорама и точно знал — раны были серьезнее, чем они пытались изобразить.
— А почему она отбросила маскировку?
— На поддержание иллюзии уходит много магической энергии. Она не могла сохранять личину и при этом сражаться со мной — поэтому я на нее и напал.
— А если бы вы ошиблись? — спросил я.
— Я не ошибся. Но если бы ошибся, если бы это действительно была Гвен — я сумел бы ее спасти.
— Вы поверили, что она в плену у техномантов?
— Наверное, да, — раз уж они сумели сотворить настолько реалистичную иллюзию. С другой стороны, может, и нет — ведь Смайс не называл ее в числе заложников.
— Но что еще могло с ней случиться?
Мосия покачал головой. Либо он не знал, либо не хотел говорить.
Я задал следующий вопрос:
— А та штука, которую вы назвали стазисной миной, — что это было такое?
— Если бы кто-то из нас наступил на нее, мы все оказались бы в зоне действия стазисного поля. И, оцепенев, не смогли бы двинуться с места, пока нас не освободили бы техноманты.
Прежде чем задать следующий вопрос, я помедлил — потому что боялся услышать ответ, — но в конце концов решился:
— А если все, что происходит с нами, — не настоящее? Вдруг это галлюцинация? Может быть, они контролируют наше сознание…
Мосия криво улыбнулся.
— Если это так, если они действительно контролируют наши мысли, я сильно сомневаюсь, что они позволили бы тебе подумать о такой возможности.
Немного помолчав, он тихо проговорил, как будто размышлял вслух:
— Когда-то в Тимхаллане были маги, владевшие Таинством Времени. Прорицатели.
— Да, но их уничтожили во время Железных войн, — напомнил я. — И впоследствии о Прорицателях никто никогда не слышал.
— Это правда. Что ж, будем настороже и попробуем как-нибудь разгадать эту загадку. Джорам мертв, — Мосия задумался. — Что было бы с Тимхалланом, если бы Джорам погиб от руки Палача? Если бы Джорам погиб до того, как разрушил Источник Жизни и освободил магию? Подумать только…
Он погрузился в свои мысли и отстал на пару шагов, давая понять, что хочет побыть один. Я тоже ненадолго задумался, а потом заметил, что Элиза время от времени поглядывает на меня и, судя по ее улыбке, не возражала бы, если бы я пошел рядом с ней.
Мое сердце забилось чаще. Я подошел поближе к Элизе. Она молча указала на закованную в доспехи спину Сциллы и, сохраняя тишину, заговорила со мной знаками. Меня позабавило, что мой язык жестов — убогая замена речи — превратился в язык тайн и интриг.
— Я очень расстроена из-за нашей вчерашней ссоры, — знаками показала Элиза. — Ты простишь меня, Ройвин?
Я прекрасно понял, какую ссору она имеет в виду, хотя мгновение назад еще не знал этого. Как иногда слова или образы помогают вспомнить забытый сон, так сейчас мне представилось все, что случилось прошлой ночью, — только эта картина была гораздо реальнее любого сна. Это действительно случилось — по крайней мере, в этом времени и месте.
Может быть, так подействовала волшебная Жизнь, струящаяся в моих жилах, но моя другая личность — та, которая принадлежала Земле, — быстро отступила на второй план.
— Мне не за что вас прощать, моя дорогая, — знаками ответил я.
Солнечный свет сиял на ее кудрявых черных волосах, блестела золотая корона, переливались самоцветы в украшениях, и даже в тени деревьев вся Элиза светилась внутренним светом.
Я любил ее. Любовь струилась от меня к ней подобно тому, как Жизнь текла от меня к Мосии.
Я полюбил ее, еще когда мы оба были детьми, и буду любить ее всегда, что бы ни случилось, пока не придет день, когда я преподнесу эту любовь в дар Олмину и упокоюсь навеки в его благости.