Наследие. Трилогия
Шрифт:
*
О чем бишь я?..
Ах да, о богах. Да, точно, о богах.
Причем не о тех, что пребывают на небесах и верны Блистательному Итемпасу. Есть и другие. Боги, которые Итемпасу изменили. Наверное, их не следует называть богами, ведь им больше никто не поклоняется. Кстати, а как бы вы определили слово «бог»? Наверняка для них есть более подходящее название. Военнопленные? Рабы? Или как я их назвала ранее — оружие?
Именно. Оружие. Несколько видов оружия.
Говорят, что они
А иногда хозяева выпускают их из клетки. И тогда в мир приходят невиданные эпидемии. Или вдруг бесследно исчезает население целого города. А однажды вместо гор образовались курящиеся дымком ямины.
Ненавидеть Арамери — себе дороже. Поэтому мы ненавидим не Арамери, а их оружие. Ибо оружию нет дела до нашей ненависти.
*
Моим сопровождающим дед назначил Теврила. Тот представился дворцовым управляющим. По имени я поняла, откуда он родом, но Теврил все равно пустился в объяснения: что он, мол, полукровка, прямо как я, наполовину амн, наполовину кен. Люди народа кен живут на острове далеко-далеко к востоку, они прекрасные мореходы. Вот почему у него такой странный цвет волос. Огненно-рыжий.
— Возлюбленная супруга Декарты, леди Игрет, скончалась совсем юной более сорока лет тому назад — ужасное, ужасное горе… — продолжал Теврил.
Болтал он весьма оживленно, и ничто не указывало, что безвременная кончина молодой леди как-то его удручает. Мы шли через белые залы дворца.
— Киннет тогда была еще совсем ребенком, но вскоре стало понятно, что из нее получится подходящая Арамери наследница. Именно поэтому Декарта не спешил вступать в новый брак. А когда Киннет… э-э… покинула лоно семьи, Декарта обратил свой взор к детям покойного брата. Изначально их было четверо. Релад и Симина — младшие. Они близнецы — у Арамери часто рождаются близнецы. Увы, их старшая сестра погибла, несчастный случай. По крайней мере, такова официальная версия, мнэ.
Я шла и слушала. Молча. А что, полезные сведения. Немного ошеломляющие, правда, зато теперь я больше знаю о новообретенных родственниках. Возможно, именно для этого Теврил и завел разговор. Потом он расписал, как я буду жить дальше: какой у меня титул, какие обязанности и привилегии. Вкратце, конечно, но мне хватило. Теперь я Йейнэ Арамери, не Йейнэ Дарр. Мне достанутся в управление новые земли, а вместе с ними — невероятное богатство. Я обязана часто появляться в Собрании и сидеть там в личной ложе семьи Арамери. Еще мне разрешено иметь постоянные апартаменты в Небе — я буду жить во дворце среди любящих родственников с материнской стороны. И я больше никогда не увижу родные края.
Мне стало тяжко и горько, когда я это услышала, но Теврил продолжил бойко тараторить, и я не успела захлебнуться тоской по родине.
— А старший их брат — мой отец. Он тоже умудрился умереть — причем исключительно по собственной вине. Ему, видите ли, понравилась юная девушка. Очень юная. — И он скроил брезгливую гримасу.
На самом деле чувствовалось, что он так много раз рассказывал эту историю, что никакой брезгливости не испытывал.
— К несчастью для батюшки, моя матушка, несмотря на юность, уже вошла в возраст созревания и понесла. Декарта казнил отца, когда семья матери возмутилась.
Тут он вздохнул и пожал плечами:
— Мы люди чистокровные, и нам многое прощается, но… некоторые правила нельзя нарушать. В конце концов, именно мы установили во всем мире всеобщее согласие, разве нет? И если мы будем нарушать собственные законы, это станет прямым оскорблением Отца Небесного.
Я хотела было спросить, почему Блистательный Итемпас не обращает внимания на остальные дела и делишки семейства Арамери, но прикусила язык. В голосе Теврила явственно слышалась горькая ирония, так что всякие комментарии к его сентенции представлялись излишними.
Быстро и ловко — настолько ловко и настолько быстро, что ему позавидовала бы моя бабушка, отличавшаяся железной хваткой, — он расправился со всеми делами: позвал швей (Йейнэ Арамери понадобится новая одежда), записал к парикмахеру и подыскал мне подходящие покои. И все это за час. Затем Теврил повел меня по дворцу. «Короткая прогулка!» — воскликнул он и продолжил болтать без остановки. Мы шли по отделанным белой слюдой… постойте… а может, перламутром?.. в общем, чем-то таким блестящим отделанным коридорам.
Примерно в начале экскурсии я перестала его слушать. Зря, конечно: могла бы почерпнуть полезные сведения о тех, кого нужно опасаться, о раскладе сил и внутренних склоках, узнала бы кучу последних сплетен, в том числе и самых грязных, — да мало ли что я могла узнать. Но не узнала. Я была слишком изумлена и подавлена случившимся, на меня свалилось чересчур много впечатлений. Болтовня Теврила казалась малозначимой по сравнению со всем остальным, и я принялась думать о своем незавидном положении.
Мой спутник, наверное, заметил, что я потеряла интерес к беседе, но, похоже, ему было все равно. И тут мы наконец добрались до моих апартаментов. Вдоль стены шли окна — огромные, от пола до потолка. Из них открывался потрясающий вид на город и окрестности. Крыши домов и поля виднелись далеко-далеко внизу. Я ошеломленно таращилась и даже рот раскрыла — этого матушка-покойница точно бы не одобрила. Мы находились так высоко, что я людей на улицах разглядеть не могла.
Теврил что-то такое произнес — настолько странное, что это что-то в меня просто не вместилось. Он понял и повторил. Я посмотрела ему в лицо.