Наследница Дестроера
Шрифт:
Когда служба безопасности пробилась наконец в студию, им предстали оба кандидата в президенты, спокойно прилаживающих свои микрофоны.
— Вы немного припозднились! — самодовольно произнес вице-президент. — Может, ребятки, раз уж вы здесь, возьмете на себя труд убрать это тело? А то нам надо дебаты закончить.
Телеэкраны по всей Америке снова ожили. Ведущие неуверенно мямлили что-то по поводу технических неполадок. Когда же дебаты возобновились, никто не удосужился объяснить телезрителям, почему кандидаты продолжили их стоя
Губернатор Принсиппи невозмутимо досказал свою тираду.
— Когда нас прервали, я начал говорить о том, что надо свернуть деятельность тайных служб. Но я должен сразу оговориться, что для определенного рода разведподразделений в моей администрации место будет. Речь главным образом идет о контрразведке. В конце концов, она существует для того, чтобы свести до минимума применение вооруженных сил. Я хочу сейчас публично поблагодарить наших безымянных героев — Томов, Диков и Харолдов, которые неустанно трудятся на этой ниве. Именно им Америка обязана своим могуществом. Вы согласны, господин вице-президент?
— Всем сердцем! — подхватил тот. — Они у нас есть, и честное слово, они нам нужны! Так же, как и Брауны, Джонсы и Смиты, которые ими командуют.
Никогда еще американцы не были свидетелями столь резкого изменения точки зрения. Впрочем, это мало кого удивило. В конце концов претенденты на место в Белом доме — политики.
Доктор Харолд В. Смит следил за теледебатами, находясь в больничной палате. Он один мог предполагать, что произошло в студии в тот момент, когда передача вдруг прервалась. Римо и Чиун — они сделали это. Уже в который раз! КЮРЕ будет жить. Он сам не знал, смеяться ему или плакать.
Прошло два дня. Римо Уильямс оставил машину у железной ограды кладбища Уайлдвуд и прошмыгнул в ворота.
Рядом с ним шагал Мастер Синанджу. В походке Римо чувствовалось нетерпение.
— Смит бы расстроился, если бы узнал, что ты здесь, — предостерег Чиун.
— Это было единственное, что пришло мне в голову в качестве места встречи.
— Смит и так огорчен!
— С чего бы ему огорчаться? Он спас свою шкуру. И Америку тоже спас. В Белый дом приходит новый президент, убежденный в необходимости существования КЮРЕ на вечные времена. Голландец остаток дней проведет в обитой резиной палате в “Фолкрофте”, ковыряя мох из собственного пупка. Никому из нас он больше не страшен. Все наши проблемы позади. Мне не терпится рассказать обо всем Джильде!
— Смит расстроен, потому что, когда к нему вернулось зрение, он прочел контракт.
— Что ты ему подсунул? Удвоил предыдущий тариф?
— Этого было бы мало за то унижение, какому он подверг Мастера Синанджу, когда безбожно сбил цену, а потом и вовсе порвал документ! Я оговорил тройное увеличение оплаты.
— Тогда мне понятно, чем вызвана его печаль. Ты его здорово надул!
— Это было необходимо. Он должен платить Мастеру Синанджу за услуги, за свои неблаговидные поступки в отношении Мастера... а кроме того — за тебя.
Римо остолбенел. Чиун невозмутимо поднял на него глаза.
— За меня?! Ты включил меня в контракт еще на целый год?
— На два. Считай, что это форма страхования от безработицы.
— А у меня совсем нет права голоса?
— Нет. Мастер пока — я, а ты всего лишь ученик. Строго говоря, ты подмастерье, а следовательно, за тебя решаю я. Как всегда.
Римо покрутил головой и зашагал дальше.
— Посмотрим, что скажет Джильда.
— Вот именно, — лицемерно поддакнул Чиун. — Посмотрим, что она скажет.
На могиле с надписью “Римо Уильямс” лежали свежие цветы. Римо остановился.
— Интересно, — сказал он, — кто бы мог принести на мою могилу цветы?
Он нагнулся и поднял букет. Внутри была спрятана записка, она слегка намокла от недавнего дождя.
Римо уронил цветы и стал читать. Письмо было адресовано ему и подписано: “Джильда”.
— Что пишет? — полюбопытствовал Чиун.
— Она не придет, — ответил Римо. — Никогда.
— Ну, это еще как сказать!
— Пока я не брошу свою нынешнюю работу. А она знает, что это единственное, чем я могу заниматься. Она считает, что на этот раз не она меня бросила, а я — ее. И это помогло ей принять решение. Она пишет, что когда увидела, как мы с тобой улетаем в Америку, то ей стало окончательно ясно, что я всецело принадлежу этой работе.
— Ты это и сам понимаешь.
— Пишет, что Фрея уже по мне соскучилась, — продолжал Римо. Взгляд его потух. — И что когда придет время, она подумает, не разрешить ли Фрее тренироваться по системе Синанджу, если и она, и я этого захотим.
— Размечталась! — высокомерно изрек Чиун. — Еще ни одной женщине не удавалось стать Мастером Синанджу! Женщина от природы на это не способна. Это решительно невозможно!
— Есть постскриптум, — сказал Римо. — Она пишет, что Фрея, когда не катается на своем пони, отрабатывает дыхание. И шлет от себя подарок, чтобы дедушка понял, что она хочет вырасти большой и сильной, как папа и мама.
Римо порылся в корзинке с цветами и извлек оттуда маленькую подкову, согнутую в крендель.
— Смотри-ка! — сказал он.
— Гнутая подкова, — фыркнул Чиун. — Что с того?
— Ты что, не понимаешь? Это сделала Фрея! Своими маленькими ручонками!
— Не может быть! — подивился Чиун. — Такая маленькая, к тому же белая, да еще и девчонка! Я сам только к двенадцати годам этому научился!
— Вот видишь! — подхватил Римо. — А ты, между прочим, не белый и не девчонка!
Чиун сердито топнул ногой.
— Ни за что не поверю!
— А я верю! — заявил Римо. — И сохраню на память.
Чиун наморщил лоб.
— И ты даже не попытаешься вытащить из меня, где сейчас находится Джильда?
Римо надолго замолчал, потом сказал, не сводя задумчивого взора с подковы:
— Нет. Джильда знает, что делает. И наверное, она права. К тому же она больше не живет в Уэльсе. Так, по крайней мере, следует из письма.
— Что? — вскричал Чиун. — Ты хочешь сказать, что она не оставила нового адреса? Как же я стану посылать своей внучке подарки на день рождения? Как я смогу следить за ее успехами в раннем возрасте?