Наследница Теней

Бишоп Энн

Она поперхнулась и раскашлялась, когда жидкость потекла в горло.

– На этот раз советую проглотить хоть немного, – произнес Люцивар. – Эта штука причиняет намного больше вреда легким, нежели желудку.

– Эта штука способна расплавить зубы! – задохнулась Джанелль.

– Что ты ей дал? – требовательно спросил Сэйтан, когда тело девушки неожиданно обмякло в его объятиях.

– Щедрую порцию домашней настойки Кхари. Эй!

Придя в себя, Сэйтан обнаружил, что прижимается к груди Люцивара. Он на минуту сосредоточился только на том, чтобы продолжать дышать.

– Люцивар…

Ты спрашивал, хватит ли у меня сил? Ответ отрицательный.

Сильная теплая рука гладила его волосы.

– Держись. Здесь скоро будет Солнечный Зайчик, мы доставим тебя в лагерь. Девочки позаботятся о Кошке. Еще несколько минут – и сможешь как следует отдохнуть.

Отдых. Да, ему нужен отдых. Голова болела теперь так сильно, словно в любой миг могла расколоться на части, и с каждой секундой мигрень только набирала интенсивность.

Кто-то забрал Джанелль из его рук. Кто-то потащил его к тому месту, где терпеливо ждал Солнечный Зайчик. Чьи-то сильные руки удерживали его на спине жеребца.

Следующее, что Сэйтан ощутил, – он сидел в лагере, завернутый в одеяла, а на коленях перед ним стояла Карла, заставляя выпить целебный отвар, который она приготовила для него.

Осушив вторую чашку, он тупо подчинился, когда его попытались запихнуть в спальный мешок и уложить поудобнее. Сэйтан слабо зарычал, недовольный тем, что с ним так возятся, и продолжал проявлять недовольство до тех пор, пока Карла, потеряв терпение, не поинтересовалась, как можно заставить Джанелль отдохнуть, если он сам подает дочери такой пример?

Не найдя, что возразить на это, Сэйтан поплотнее завернулся в одеяло, застегнул спальный мешок и отдался на милость приглушенной зельем головной боли и сну.

Люцивар прихлебывал кофе с настойкой Кхари, наблюдая за тем, как Габриэль и Моргана пытаются запихнуть Джанелль в спальный мешок. Она остановилась, не обращая никакого внимания на их уговоры прилечь и отдохнуть немного. Ее глаза постепенно утратили невидящее, отстраненное выражение, когда Джанелль неожиданно присмотрелась к Мистралю, рысившему вдоль границы лагеря, по-прежнему щадя раненую переднюю ногу.

Люцивар возблагодарил Тьму и всех, кто в ней, за то, что холодный, опасный огонь, разгорающийся в ее глазах, направлен не на него.

– Почему ногу не вылечили? – спросила Джанелль полуночным голосом, глядя на молодого жеребца.

Мистраль фыркнул и нервно поскреб землю копытом. Очевидно, ему совершенно не хотелось признаваться, что он попросту не позволил никому прикоснуться к себе.

Что ж, Люцивар не мог винить его в этом.

– Ты же знаешь, какими бывают мужчины, – успокаивающим тоном произнесла Габриэль. – «Все в порядке, я в порядке, сначала помогите остальным…» Мы как раз собирались уделить ему все свое внимание, когда появились ты и дядя Сэйтан.

– Понятно, – мягко произнесла Джанелль, по-прежнему не сводя взгляда с приплясывающего единорога. – А я-то подумала, что, возможно, ты оскорбил моих Сестер, не позволив им прикоснуться к себе, только потому, что они – люди?

– Чушь какая, – произнесла Моргана. – Ну, пойдем, подай ему пример.

Устроив Джанелль поудобнее, они набросились на Мистраля.

Все будет хорошо, тупо подумал Люцивар. Все должно быть хорошо. Единороги и другие представители родства не утратят доверия к людям окончательно и не отгородятся непроходимыми щитами, созданными из вуалей силы, от остального Кэйлеера. Кошка позаботится об этом. И Сэйтан…

Огни Ада! Вплоть до сегодняшнего дня Люцивар никогда не задумывался о разнице между Хранителями и живыми. В Зале эти отличия казались совсем незначительными.

Он не осознавал, что яркий свет солнца может причинить им такую боль, не понимал, сколько лет Повелитель уже ходит по Королевствам. Люцивар, разумеется, знал об истинном возрасте отца, но сегодня впервые на его памяти тот действительно выглядел старым.

Разумеется, все остальные тоже ощущали страшную усталость – как физическую, так и эмоциональную, поэтому сравнивать было особенно не с чем.

Кхари опустился рядом с ним на корточки и плеснул еще настойки в и без того слишком крепкий кофе.

– Что-то угнетает наших четвероногих Братьев, – тихо произнес он. – Нечто большее, чем это. – С этими словами он взмахнул рукой, указывая на неподвижные белоснежные тела.

Единорогам было все равно, что станется с телами людей, они настояли только на том, чтобы трупы не остались на их земле. Однако они яростно возражали против того, чтобы мертвых единорогов даже сдвинули с места. Леди будет петь, чтобы они принадлежали земле, сказали они. Что бы это ни значило.

Однако по мере того, как раненые кобылы и жеребята оказывались по эту сторону холма, на котором располагалась гостевая паутина, выжившие жеребцы, казалось, погружались во все более глубокое отчаяние.

– Может, Ладвариан что-то знает, – произнес Люцивар, отпивая еще немного кофе и отправляя ментальный призыв. Через несколько минут шэльти уже утомленно трусил по лагерю к ним.

«Не хватает Лунной Тени, – пояснил щенок в ответ на вопрос Люцивара. – Звездное Облако уже постарела. Лунная Тень должна была стать следующей Королевой. Она носит Опал. Одна из кобыл сказала, что видела, как люди закидывали ее веревками и ловчими сетями, однако не заметила, куда они направились потом».

Люцивар закрыл глаза. Судя по тому, что он уже видел, все мужчины Крови, ворвавшиеся в Шэваль, носили светлые Камни, но достаточное количество врагов, вооруженных зачарованными сетями и веревками, вполне могли подчинить себе Королеву – пусть даже она и носила Опал. Это оковы мешали ей связаться с остальными, или же ее увезли с этого острова?

– Я вернусь до сумерек, – произнес эйрианец, отдав свою чашку Кхари.

– Береги спину, – тихо посоветовал тот. – На всякий случай.

Люцивар направился на север. По дороге он посылал одно и то же сообщение: «Я служу Леди. Леди в лагере возле холма гостевой паутины. С Леди пришли Целительницы».