Наследница
Шрифт:
Ясмин, преодолевая вернувшуюся слабость, взяла его смутно белеющее в темноте лицо в чашу ладоней и попыталась улыбнуться.
— Ты спас мне жизнь, — сказала она. — Поэтому все в порядке.
Глава 5
Через сутки ей разрешили вставать. А ещё через пару дней выходить из комнаты на цветущий сладкой настурцией балкончик. Было тяжело, но Ясмин упорно выползала на воздух и внимательно осматривала окрестности и копалась в цветах. Со стороны она смотрелась весенним юным цветком, внимающим красотам природы, а на самом деле искала Леокум или ещё какую-нибудь дрянь, которую
— Потеря мышц почти сорок процентов, — пугала ее лечащий врач, мастер Режущей нити. — Нельзя давать неравномерную или слишком большую нагрузку. В сад идите и два захода от одной скамье к другой.
Ясмин слушалась и шла в сад. Огромный, выполненный в технике элементарного лабиринта, чтобы дать множество укромных мест для уединенного отдыха под сенью тихих громоздких вязов, ив, яблонь. Ясмин старалась не уходить далеко от собственных покоев, опасаясь потеряться. Иногда здесь встречались закрытые дворики с такими же отдельными покоями, как у неё, хотя общее здание смахивало на маленький замок, как, собственно, и все здания Астрели. В архитектуре Варды она ловила черты античности и ампира, и, может быть, классицизма в его первозданной упрощённости. Ей нравилось здесь, но было понятно, что без карты лучше никуда не ходить. Только по самым широким общественным дорожкам, где невозможно заблудиться, даже будучи слепых, глухим и очень упрямым.
И Ясмин гуляла. Глотала сладкий воздух зрелой солнечной весны и цепко сортировала растения взглядом. Кто знает, что эти твари тут посадили. Все сияет и цветёт, а по низу хоп — и клубится «птичий слух» или токсичный Витанорум, от которого приличные люди впадают в спячку, как медведи зимой. Вон, цветок какой-то неизвестный. Надо бы подойти и глянуть, да боязно. Пусть кто-нибудь другой подойдёт, а она посмотрит на результат… Через получасие ее отпустило. Ну кто станет травить господ в самом дорогом санатории столицы? Напридумывала себе…
Ясмин расслабилась и увлеклась подсчетом приветствий и сочувственных восклицаний. Слух о мастере Файоне, который довёл бедную девочку до операционной неуместным допросом хоть и запоздало, но все же дал свои плоды, и, как ни странно, очень выгодно сказался на положении самой Ясмин. На третий день к ней подошли две дамы неопределённого возраста, которых она затруднялась причислить к достойным мастерам, но обе были богато одеты и очень ухожены.
— Яркого рассвета, мастер Белого цветка, — поприветствовали ее обе в унисон.
Настоящая Ясмин ограничилась бы настороженным кивком. Ее мало интересовали особи, не добившиеся успеха на профессиональном поприще. Амина же мыслила гибче, чем было принято в высокомерной Варде. Ни к чему плодить врагов, их у неё и без того немыслимое количество. Вон как глазами на неё сверкают из акаций и ивовых полян. Эти две хотя бы поговорить с ней пытаются.
— И вам доброго рассвета.
Ясмин склонила голову, что явно понравилась обеим госпожам. Та, что была в расшитом алыми камнями платье и маленькой диадеме, удерживающей тёмные локоны в прическе тут же, любезно кивнула в ответ. Чувствовалось, что она одновременно ощущает
— Я слышала вы были в Чернотайе?
Голос у неё оказался неожиданно звонкий, девичий, несмотря на несколько грузную фигуру. Тёмные глаза восхищенно сверкали в предчувствии хорошей сплетни. Ясмин тут же решила, что она много моложе той возрастной неопределённости, которую она ей приписала изначально. Возможно даже ровесница.
— Да, — скромного потупилась Ясмин. — Я часто там бываю.
— О, лилии небесные! А там и вправду деревья могут ходить, а цветы говорить человеческим голосом?! — тут же воскликнула вторая. Синее платье ей совершенно не шло, но было изукрашено серебряной нитью и мелкой жемчужной россыпью по подолу. — А животные, животные там есть?
— Некоторые деревья ходят, а вот разговорить не умеют. Зато поют, — засмеялась Ясмин.
Должно быть, настоящая Ясмин смеялась редко, поскольку ее смех вызвал небольшой фурор в саду «Зелёных листов». Двое господ выглянули из-за декоративной стены щиповника, опоясывающей деликатным полукругом уединенную полянку для отдыха, а ещё несколько прогуливающихся дам начали прогуливаться в существенной близости от Ясмин и ее собеседниц. А Ясмин-то была популярна. Замкнула, холодна и вечно насторожена, но весьма популярна. Люди обожают тайны, а у Ясмин тайн было сверх меры.
— А белочки, — тут же перебила первая, — белочки там были?
— Нет, белочек я не встречала. И к лучшему.
— Почему? — не выдержал один из господ, уже откровенно покинув свою полянку.
Судя по легкой аскетичной одежде, он был мастером и не последним в своей категории, но Ясмин видела его впервые. Это было немного неожиданно. Она знала всех серьезных мастеров, поскольку незнание представляло угрозу ее существованию в Варде. Впрочем, он был весьма юн, так что возможно стал мастером совсем недавно.
— Я бы тут же захотела их спасти, а невозможно.
Ясмин улыбнулась в очередной раз.
— Милева из старой ветви Ильма, — представилась дама в синем. Смуглое высокомерное ее лицо отразило всю спесь, свойственную роду розоцветных.
Ясмин сжала руку в кулак, утишая боль от мускульной памяти. Ильм сплетал вековые корни с тотемом Спиреи и был близок к власти, как ни один другой род. Эта некрасивая темнолицая госпожа имела полное право на заносчивость и понты.
— Анда из тотема Кутры, — представила вслед за ней курпулентная подруга в алом. Госпожа Милена тут же снисходительно похлопала ее по руке.
— Ну, милая, не смущайся, как моя золовка ты давно принадлежишь к золотой ветке Ильма.
К золотой ветке. Надо же. В дни расцвета Бересклета, Ильм и пикнуть не смел, и тихо цвёл на окраине Варды, поскольку был обделён талантами и дарами. Но Ясмин могла победить эти воспоминания. Могла мыслить трезво и не кормить ненависть к двум госпожам, которые пришли к власти через родство или брак.
Юный господин, невольно присоединившийся к их беседе, представимся не успел. Из-за пушистых шаров шиповника вышел его старший собеседник и довольно мрачно поклонился Ясмин.