Наследница
Шрифт:
– Неужто? А может его в клубе дракон перепугал?
– Так он ещё и трус? Нет, эта партия тебе не подходит.
– Что же вы, Давид Юрьевич, заделались моей свахой? Большая уже девочка сама решу с кем встречаться.
Так, надо тормозить. У него уже крылья носа ходуном ходят, а я ведь совсем не этого хотела!
– Я бы никогда тебя другому не отдал!
– выпалил он, а потом деликатно добавил: - если бы был на его месте, разумеется. Что там ещё у тебя? Неси, буду пробовать.
Поднялась с места и пошла за чкмерули.
– Приятного аппетита.
– Присаживайся, я с тобой ещё не договорил, - он кивнул на мое место и взял вилку.
– Если речь пойдет опять про Тёму, то давай оставим это. Не хочу портить такой замечательный ужин.
– Значит не из-за него весь этот пир?
– Нет.
– Угу. Стало быть причина все же есть.
Я зажмурилась и прикусила губу. Прокололась. Остаётся надеяться, что он уже достаточно сыт.
Давид, между тем, взглянул на меня исподлобья и промокнул салфеткой рот. Медленно отпил из стакана морс, что-то интенсивно обдумывая, а потом откровенно и по-деловому начал.
– Я понимаю, что тебе надоело сидеть в четырёх стенах, поэтому, пользуясь выходным, завтра мы съездим кое-куда.
– Серьезно?
– у меня чуть челюсть не упала. Разве мое заточение и одиночество не есть наказание? С чего бы вдруг поблажки начались?
– Вот так просто? Без причины?
– недоверчиво утончила.
– Угу, - кивнул он.
– И я ничего за это не буду должна?
– Неси десерт.
– У вас зверский аппетит, Давид Юрьевич.
– Вы хорошо готовите, Анна Павловна. Я приятно удивлён.
Я подскочила с места и, окрылённая своим успехом, наспех убрала со стола, а затем поставила пирожные. Давид каждое мое движение сопровождал внимательным взглядом, дольше приличного задерживаясь на ногах. Дааа... я угадала. Женские ножки - его слабость. Никогда не забуду, как снимал с меня босоножки. Кажется, ничего интимнее в моей жизни ещё не случалось.
– Если я такая молодец, может ты исполнишь одно мое желание?
– просияла я ангельской улыбкой и присела на краешек стула.
Мужской взгляд потемнел, обретая нехороший отблеск, и желваки на скулах несколько раз показались.
– Хотелось бы мне, чтобы наши желания совпадали. Но, боюсь, сейчас я буду очень недоволен...
Кончиком пальца я пододвинула к нему пирожное и взглядом указала «ешь»! Он хмуро взглянул на меня, но на провокацию поддался и к бумаге для выпечки потянулся. Пока разворачивал сто слоев термостойкого пергамента, ни разу не моргнул. Я же сияла коварным солнышком, предвкушая свою сокрушительную победу.
– Меня приняли на работу, - выпалила на одном дыхании, набравшись смелости. У него челюсти перестали работать. Так и застыли в разомкнутом состоянии. Потом медленно сомкнулись и он протолкнул то, что уже было во рту.
– Женщина, ты решила меня доконать?
– И я хочу, чтобы ты разрешил мне туда ходить, - проигнорировав вопрос, озвучила своё желание.
– Исключено.
– Ты даже не обдумал, - возмутилась я.
– Тут и думать нечего. Нет и все, - он засунул остаток пирожного в рот и казался при том через чур весёлым. Издевается, подлец.
– Я прошла конкурс на должность переводчика в одну крутую компанию. Мне это нужно, я хотела этого. Приступить к работе обязалась с понедельника.
– Нет.
– Давид!
– Зачем тебе работать?
Я фыркнула.
– Как это зачем? Чтобы быть независимой, чтобы развиваться, чего-то в жизни достигнуть. Денег маме отправить..., - загибала я пальцы.
Он нахмурился, отыскал взглядом мои глаза и долго, задумчиво в них глядел.
– Не отвечай сейчас, ладно? Подумай об этом, ещё есть немного времени, - заправила локон за ухо и разгладила салфетку на столе. Волнуюсь что ли?
– Удивительная покорность... а ты не кобра, ты лиса. Хитрая и коварная, - пророкотал Давид, глядя на меня из-под полуопущенных ресниц.
– Называй меня как душе угодно, только разреши выйти за пределы этих стен..., - грустно вздохнула я, вяло ковыряя десертной ложкой крем.
– Хорошо. Я подумаю, - сдержано кивнул Давид.
– Правда?
– разулыбалась я.
– Правда.
– Не так страшен черт, как его малюют, - он поднял на меня сердитый взгляд, и я тут же поспешила исправиться, - нет-нет, это я так, к слову. Никакой ты не черт. Вполне себе приятный и добрый, и честный, и великодушный...
– Хватит, ты уже перебарщиваешь, - усмехнулся Давид.
– Тоже так думаю, - подарила ему самую красивую улыбку и мечтательно вздохнула.
– У меня к тебе тоже есть разговор, Аня, - он упёрся локтями в поверхность стола и медленно растер ладони.
– Что-то случилось?
– я встревожено подобралась на стуле, не способная игнорировать этот мрачный посыл.
– Как посмотреть... В городе сменили начальника полиции и теперь он хочет, чтобы мы закрыли Эммануэль. Видите ли, не нравится ему такой бизнес.
Серьезно? Он говорит со мной по поводу бизнеса, который сам же и отобрал? Что это такое скользит в голосе? Раскаяние? Вина?
Сама весть о закрытии борделя меня ничуть не трогала за живое. Он же не думал, что мы с мамой продолжим отцовское дело, правда? Женщина-сутенер - это что-то из области фантастики. Да и хотелось избавиться от всего криминала в жизни, ибо у нас ещё Федя и Маруся подрастают. После моего похищения никто не хотел больше рисковать. Так что мы с мамой обдумывали варианты смены вида деятельности. И биться я собралась отнюдь не за содержание бизнеса, а за обвёртку. Представляете стоимость здания в пятьсот квадратных метров в центре города? Это я не говорю о мини-филиалах, которые мы планировали продать.