Наследнички 3
Шрифт:
К тому же Верн показывал мне разные построения, как он называл заклинания, общего толка. Не выделяя ни одну из стихий. Чаще всего это были бытовые мелочи. Как сказал безликий, делалось это для того, чтобы отработать обращение к дару до автоматизма, а также ещё немного увеличить источник. Как детей заставляют учить стихи для развития памяти, так и меня натаскивали, готовя почву для дальнейшего обучения.
Я зашёл в нашу комнату и упал в кресло, держась руками за голову.
– Что с тобой? – Ольга подошла ко мне, опустилась на колени и положила
– У меня сейчас башка лопнет. – Я удержал её руку, прижав к своему лбу. – Верн пытается мне ускоренным курсом вложить в голову то, чему они на протяжении десятков лет учили свой молодняк. И, надо сказать, учитель из него хреновый. – Посидев так ещё немного, я выпрямился. – Ладно. Как-нибудь справлюсь. – А ты чем занимаешься?
Я посмотрел в сторону кровати, над которой висела та самая сложносоставная руна чистоты. На самой же кровати лежала куча листов, с нарисованными отдельными рунами.
– Я вычленяю отсюда те девятнадцать отдельных заклинаний, про которые говорил Верн. Это само по себе интересно. Завтра проверю каждое по отдельности в саду. Но мне также просто жизненно важно разобраться, как Верн их соединил в одну руну. Потому что я этого нигде не нашла, даже в тех книгах, которые привёз Илья. И да, если бы Верн мне не показал эту конструкцию, но показал все эти девятнадцать заклинаний, я бы, как их девушки, каждое по отдельности использовала в определённой последовательности. – Она поднялась на ноги и принялась собирать разбросанные по кровати листы.
Я всё это время пристально смотрел на неё, а затем проговорил:
– Зато теперь снимается вопрос уборки. Потому что мне было интересно, как они весь этот городок в порядке содержат. Очень сложно представить себе безликую с тряпкой в руке. – Посидев в кресле ещё немного, я поднялся. – Пошли, скоро Паразит должен нам принести еду. А эти занятия во мне жуткий аппетит вызывают.
– Ты себя лучше чувствуешь? – спросила Ольга, подходя ко мне.
– Скажем так, на стол меня не вырвет. – Я картинно согнул руку в локте. – Прекрасная госпожа, позвольте сопроводить вас на ужин.
Оля рассмеялась, положила пальчики мне на предплечье, и мы пошли в столовую. Паразит был уже здесь. Как и Верн. Кот сидел возле корзины с едой и смотрел на безликого, который, в свою очередь, не спускал с Паразита пристального взгляда.
– Ты мог бы для разнообразия хотя бы себе тарелку достать, – проговорил я, подходя к Паразиту и вытаскивая из-под ошейника письмо.
– Вот ещё, – фыркнул Верн. – Это противоречит моим принципам и воспитанию. – При этом он внимательно смотрел на меня, точнее, на письмо у меня в руках. – Что пишут?
Я не ответил, медленно прочитав небольшое, но очень эмоциональное послание. Потом перечитал его ещё раз и поднял взгляд на Верна. Ольга в это время быстро расставляла на столе приборы и потрошила корзину.
– Ответь мне только на один вопрос, – наконец, проговорил я, продолжая сверлить
– Что ты хочешь этим сказать? – Верн нахмурился. Он даже вперёд подался, пытаясь рассмотреть, что же написано в письме.
– Я хочу сказать, что отец здесь только что матом тебя не кроет, – если он думал, что я отдам ему письмо, то глубоко заблуждался. Там кроме очень нелестных характеристик одного слишком самоуверенного безликого, было ещё послание мне.
– Что именно пишет Константин? – процедил сквозь зубы Верн.
– Он пишет, что твои друзья или подчинённые, не могу сказать точно, кем вы друг другу приходитесь, практически подняли бунт. – Я перевёл дыхание и продолжил. – Некто Солак чуть ли не в открытую заявлял, что это мы тебя куда-то заманили, убили, освежевали, и, возможно, скормили Зелону. Последнее неточно. Возможно, Солак думает, что такие упыри, как мой отец и его ближайшее окружение, сами тебя сожрали.
– Что ты такое говоришь? – Верн привстал со своего места. На практически всегда невозмутимом лице появилось раздражение.
– Это не я говорил, Верн, это я сейчас отца процитировал. – вдохнув и выдохнув, я продолжил. – Признавайся, этот Солак решил воспользоваться твоим отсутствием, чтобы захватить власть? А все эти претензии, чтобы пустить пыль в глаза, прежде всего своим, а потом уже и нам: мол, эти людишки угробили нашего лидера, теперь пускай не обижаются?
– Солак никогда бы… – Верн внезапно осёкся и сел за стол, схватив вилку и яростно воткнув её в столешницу.
– Ух ты, какие у вас высокие отношения, – я даже присвистнул. – Но признайся, это экспромт твоего зама, или ты действительно никому не сказал, куда и зачем отправляешься?
– Я не успел никому сказать, – процедил Верн. – Источник начал волноваться, и я сорвался сюда. Как-то не думал, что всё может вот так обернуться.
– И о том, что надо как-то предупредить остальных, ты тоже не подумал, – я сжал зубы. – И это возвращает нас к первому вопросу: ты, как умудрился дожить до своих лет?
– Оставь этот тон, – на лице у Верна сыграли желваки, и я понял, что шутки кончились. Я ещё мало что умею, и вряд ли смогу продержаться против взбешённого безликого больше десяти секунд. Хотя. Я весьма демонстративно посмотрел на Паразита и прищурился. Если Верна заблокировать, то тут можно и поспорить, кто кого одолеет без магии. Потому что меня очень хорошо учили. Вот только нам ещё нужно как-то отсюда выбираться.
– Ладно, пусть это станется на твоей совести, – я снова перечитал письмо. Верн молчал. Он прекрасно понял мой взгляд, и тоже отлично осознавал, что мы всё ещё нужны друг другу. – Что значит, некоторые узлы защиты на тюрьме непримиримых ослабели?