Наследницы
Шрифт:
— Не беспокойся, я не собираюсь превращать это в привычку.
Доминик встала, забрала свои меха и сказала небрежно:
— Возможно, когда Блэз сможет передвигаться, ему стоит съездить домой, в Колорадо. Нам обоим не помешает хороший отдых.
Старая дама откинулась на спинку своего кресла.
— Мне казалось, ты не любишь больших открытых пространств.
— Это правда, но ради Блэза… К тому же год был тяжелым.
— Охотно верю, — весело откликнулась Агата. — Ты отхватила кусок больше, чем можешь прожевать.
— У меня неплохие зубы, — отпарировала Доминик, продемонстрировав
Герцогиня засмеялась.
— Ты могла бы сниматься в рекламе зубной пасты, — загрохотала она. Потом атаковала Доминик впрямую:
— Ты все еще думаешь, что придешь первой?
— Это единственный вариант.
— Совсем как для меня Колорадо. — Агата повернулась к внуку. — Кстати, я закончила все музейные дела.
Все подписано, снабжено печатями и отправлено. Когда я умру, ранчо и все прочее перейдет во владение штата Колорадо. А Чандлеровский фонд будет присматривать за всем хозяйством. Кейт пришла в голову отличная мысль.
Губернатор был просто счастлив.
Блэз наблюдал за лицом жены. На нем ничего не отразилось. Доминик накинула жакет.
— Я оставлю вас беседовать на эту тему, — ровным голосом произнесла Доминик. Она нагнулась поцеловать мужа. — Завтра я вряд ли приеду. Но я позвоню, а в воскресенье я буду обязательно.
Она была не настолько глупа, чтобы броситься с поцелуями к старой даме.
— Au revoir, Madame.
— И тебе тоже, — любезно ответила Герцогиня.
Когда Доминик ушла, старуха разразилась хриплым смехом.
— «Как вы себя чувствуете, мадам?» — словно она считает меня содержательницей борделя. — Герцогиня фыркнула. — Пусть знает.
Старуха посмотрела на внука, но он молчал. Она нахмурилась.
— Что случилось, Мальчуган? Или что должно случиться?
Снова никакого ответа.
Герцогиня обернулась к Минни, которая, как обычно, незаметно сидела в уголке.
— Минни, пойди узнай, не найдется ли у них чашка доброго английского чая.
Минни вышла, — Ну же, Мальчуган, — резко сказала старая дама, — меня тебе никогда не обмануть, я же вижу, тебя что-то гнетет.
— Двухкилограммовая повязка подойдет?
Бабушка взглянула на его загипсованную ногу.
— Эта повязка не тянет на два килограмма.
— Повязка нет, а вместе с гипсом потянет.
— Ты и раньше ломал ноги — и руки, кстати, тоже.
Я помню, как это выглядит. Что-то гложет тебя. Я просто вижу следы зубов на твоем теле.
— Герцогиня, два столетия назад тебя бы сожгли на костре.
— Вот и я про огонь говорю — тебя-то что жжет?
— Я весь в синяках, голова раскалывается, к тому же у меня сломана нога. Разве этого мало?
Лицо старой женщины смягчилось. Она уселась поудобнее и распахнула свою накидку из русских соболей.
Стал виден ее алый с золотом кафтан, отделанный рубинами.
— Хочешь, я увезу тебя отсюда? Поедем в Лондон?
— Не надо.
Ответ прозвучал неожиданно резко, и бабушка бросила внимательный взгляд на внука.
— Ты не хочешь включить телевизор?
— Нет. То есть, да. — Он взглянул на часы, взял пульт дистанционного управления, включил телевизор.
Информационная программа только что началась, на экране мелькали анонсы сюжетов. «Переговоры
Старая дама посмотрела на внука. Лицо его было напряженным. Она сумела удержаться от реплики. Как и ожидал Блэз, шестичасовое интервью с Кейт было повторено.
— Так это же Кейт! — воскликнула Герцогиня.
— Т-с-с-с, — одернул ее Блэз.
Агата Чандлер промолчала, но пока ее внук не сводил взгляда с Кейт, она неотрывно наблюдала за ним.
И нашла ответ на свой вопрос.
Кейт опустила трубку телефона, упала в кресло и застыла, глядя в пустоту. Она то и дело мысленно возвращалась к разговору с Бенни Фоном, не в силах, как ни старалась, представить себе все возникшие сложности.
Всю дорогу до дома она пыталась осознать, что же случилось. Кейт не понимала, что у нее наступила отсроченная реакция. Она слишком быстро и самозабвенно окунулась в работу и работала слишком интенсивно. Кейт ощущала себя сбитой с толку, ошеломленной, ни к чему не способной. Шок парализовал ее. Кейт продолжала сидеть в кресле, уставившись в пустоту. Зазвонил телефон, но она не слышала звонка. Через некоторое время звонок повторился, но Кейт застыла в неподвижности. Время от времени телефон снова принимался звонить. Так продолжалось около часа.
Кейт не слышала, как в замке повернулся ключ и вошла Шарлотта Вейл.
Запасной ключ Кейт ей дала давно, еще в самом начале своего преображения. Так Шарлотта могла появляться здесь в отсутствие хозяйки и оставлять вещи, которые, по ее мнению, могли подойти Кейт. Это она безуспешно названивала Кейт. Шарлотта не видела шестичасовых телевизионных новостей, но сразу же после девятичасовых, позвонив в Кортланд Парк и обнаружив, что номер постоянно занят, принялась периодически набирать городской номер Кейт. Она все больше беспокоилась — ведь было уже около одиннадцати. Возможно, Кейт не поехала в Лондон… Шарлотта связалась с местной гостиницей, где ей рассказали, что Кейт ужинала у них перед пожаром, но больше не появлялась. Должно быть, что-то случилось… Не раздумывая, Шарлотта оделась и села в машину. Кейт сидела рядом с телефоном в большом георгианском кресле с подголовником, сложив руки на коленях, неестественно застывшая. «Шок», — решила Шарлотта, увидев симптомы, знакомые ей со времен войны, когда она водила санитарную машину. Она подняла Кейт с кресла — та двигалась, как автомат. Шарлотта отвела девушку в спальню, раздела ее, как ребенка, уложила в постель. Затем вызвала доктора.
Доктор подтвердил ее диагноз.
— Шок и отсроченная реакция. Она преждевременно покинула больницу. Девушке пришлось пройти через тяжелое испытание, насколько я понимаю. Пусть полежит, дайте ей одну из этих таблеток, чтобы помочь расслабиться. Завтра я зайду. Побудьте пока с нею.
Через двенадцать часов, когда Кейт еще спала, зазвонил телефон. Шарлотта подняла трубку и услышала в трубке резкий мужской голос:
— Кто это? Я хочу поговорить с Кейт Деспард.
— Сейчас это невозможно.