Наследник черного престола
Шрифт:
Мужики с другой стороны стола переглянулись – уже полчаса назад было очевидно, что играют только в удовольствие, а в удовольствие большие суммы проигрывать глупо. Петюня же сморщился до состояния «крепыш негодует», он даже какие-то возмущенные звуки притом умудрился издать и в итоге высказался:
– Да и ладно! Отвечаю! – и бросил на стол несколько банкнот, осыпая всех нелепыми подробностями: – Жене хотел духи на день рождения подарить, но теперь – просто чувствую – будет у нее этих духов литра два!
Его мечтательность как-то не вязалась с тем фактом, что до сих пор Петюня проигрывал – по мелочи, конечно, но проигрывал. Зато после того, как он «сдался», дальнобойщики, ощущая удачу на другом уровне, тоже ерепениться не стали.
Николай не смотрел на Петюню – с того станется начать улыбаться в самый неподходящий момент, – поглядел на Трину. Сидит себе фарфоровой статуэткой, глазками только двигает. А с чего Коля вообще придумал, что она обязательно начнет создавать проблемы? Даже наоборот, присутствие пусть и равнодушной, но весьма симпатичной дамы, расслабляло игроков еще сильнее, привлекая за стол все новых и новых.
Петюня на следующем круге снова проиграл – он очень профессионально изображал простачка… хотя, признаться честно, не умел жульничать так, чтобы проигрывать и выигрывать по своему выбору. А вот Николаю пришлось взять банк – попросту нечего было ставить в следующем раунде. После этого он спокойно проиграл весь выигрыш, чем поднял соперникам чуть упавшее настроение – а они и сами не замечали, что уже прочно сидят на азарте. Еще немного – и можно начинать бомбить, пока не появятся явные признаки нервозности, потом извиниться и сваливать, как сваливали с максимальным кушем десятки раз до того. Вслед им, конечно, повозмущаются, но уже видно, что никаких особенных проблем не будет, а утро воскресенья обещает стать томным.
Как обычно и бывает в этом и других мирах, стоило только Николаю позволить себе всплеск расслабленной победоносной радости, как за спиной раздалось:
– Вот он, точно! И этот… Черт, я так и знал, что они напарники!
Петюня уже успел вскочить на ноги и позеленеть, подтверждая самые худшие предположения. Николай же встал медленнее и сначала натянул приветливую улыбку, а уже потом начал:
– Господа! О, какая неожиданная…
Ближайший «господин» не был настроен на светские беседы, потому просто ухватил его за руку и рванул на себя – видимо, чтобы собеседник стоял поближе, так удобнее разговаривать. Вот только в процессе сего действа у Николая откуда-то некстати выпала карта. Всего одна, но почему-то и ее хватило, чтобы и дальнобойщики синхронно нахмурились и так же синхронно начали подниматься. Николай, к подобному несовпадению в точках зрения привыкший, резко развернулся и пихнул локтем «господина» в нос – мол, не надо меня держать, я и сам прекрасно стою. Не успел мужик отлететь, как между ними нарисовалась фигурка в джинсах и футболке.
– А, вот про тебя-то я и забыл, – признался Николай.
– Какие распоряжения на этот случай, Киан? – поинтересовалась она, не оборачиваясь.
– Ноги уносить.
– Чьи?
– В смысле?
На их беглый диалог внимания не обратили, поджимая кружком как-то сразу со всех сторон.
– Бабу свою убери! – крикнул кто-то из тех, что пришли.
А она все еще ждала распоряжений, закрывая собой Николая, что ему категорически не нравилось. Ну, схлопочет по щам, бывает. За такие мелочи не убивают и не калечат, если не совсем отморозки. Вот только за спиной по-водительски и очень устрашающе забурчало – совсем как их фуры. Пришлось признать, что эти добродушные дальнобои могут и убить, раз на их душевности кто-то решил нажиться.
– Ладно, бить можно, – сказал Николай тихо и спешно добавил: – Только несильно!
– Несильно?! – заорало сразу со всех сторон, сопровождаясь похрустыванием разминаемых пальцев.
– А я это не вам, – пришлось ответить Николаю сразу всей окружности.
А уже через секунду Трина ударила ногой в лицо ближайшего, буквально вышибая его из круга. Развернулась прямо в воздухе и толкнула в плечо одного из дальнобоев – сустав отозвался неестественным хрустом. Запрыгнула на спину третьему, обхватила голову руками и прижала пальцы к глазницам. Остальные не просто опешили – одеревенели. Но поболее прочих сам Николай.
– Трина, нет, нет!
Она будто поняла, отпустила мужчину с чудом уцелевшими глазами, спрыгнула на пол и ударила жертву ребром ладони сзади по шее. Он как-то совсем неловко и грузно опустился на колени, а потом упал ничком на пол. Зрелище это потрясало, поскольку было непонятно, жив он или без сознания. Петюня вылетел в проход первым. Коля тоже очнулся:
– Уходим. Трина, я сказал, уходим!
К счастью, всем хватило ума ее не останавливать.
Через квартал, задыхаясь и захлебываясь паникой, Петюня давил из себя:
– Вы спятили, спятили! Это же уголовщина! Вы понимаете, что сейчас произошло?! – он говорил все громче с каждым предложением. – Я на убийство не подписывался! За мелкое мошенничество и трупы сажают совершенно по-разному! Больная, ты просто больная! – орал он уже на Трину, но боялся приближаться. – Да и за что ты человека убила?! За то, что мы их сами облапошили?!
Она ответила с привычной монотонностью:
– Трупов нет. Один перелом, одна отключка.
У Николая тоже мелко дрожали руки, но теперь он смог выдохнуть:
– Ты уверена?
– Безусловно. Ты ведь сказал бить несильно.
Похоже, ее «несильно» и его «несильно» очень различались. Пострадавшие все равно могут написать заявление, но какое же облегчение знать, что хотя бы никто не убит. Петюня же совсем разошелся:
– Больная! Да вы оба больные! Ты телохранителя решил нанять, Коль, так молодец – правильно решил! А справку от психиатра не подумал взять?
– Да ладно тебе, Петюнь, – Николай пытался сгладить обстановку. – Ничего страшного. Зато, считай, ушли без единого синяка.
– И с деньгами, – не к месту вставила Трина. – Я забрала все со стола, ведь ты говорил, что они тебе нужны.
– А-а! – Петюня схватился за голову. – Еще и грабеж… Я на такое не подписывался! Мы теперь ни в одном клубе без пластической хирургии не появимся, если не хотим загреметь. Я вообще вас обоих не знаю, ясно? И в институте мы одном не учились!
– Петюнь…
– Да иди ты!
Друг спешно удалялся от беды подальше. Николай его чувства полностью разделял, потому огляделся и поторопил: