Наследник для зверя
Шрифт:
Короче, ничто не затмило в памяти его злость и отчаянье, когда обвинил меня в смерти своих подчиненных.
В общем, когда пришло время выходить из дома, нервы искрили, как кабель под напряжением. Того и гляди замкнет. Единственное, что меня держало на ногах – надежда на то, что договоримся полюбовно, и это его «хочу тебя себе» продается за ту цену, что озвучу я.
Понятия не имела, куда он меня потащит. К себе в офис? Домой? В кафе? Оказалось – последнее в квадрате. Я оглядела себя в отражении зеркального стекла дорогой тачки, пока та не успела отъехать – джинсы, топ, клатч
Харт стоял у столика – руки в брюках, рубашка с ослабленным воротом, в котором можно рассмотреть вязь массивной цепочки с металлическим жетоном. Я помнила его недолгий обжигающий холодом танец между моих лопаток… Голова низко опущена, и глаза, устремленные на меня, в полумраке слегка бликуют желтым.
– Садись, – приказал он глухо, кивая на стул.
Я повиновалась, не без труда отодвинув тяжелую конструкцию от стола. Он намерено не приближался. И не собирался меня обслуживать. Так плохо все с ним под моим влиянием? Об этом я как-то не подумала и, забывшись, проследила взглядом, как опускается на стул, не спуская с меня глаз. А если для него вообще неприемлемо со мной договариваться?
Подобные связи у истинных почти необратимы. Но у них и вопросов никогда друг к другу не бывает. А что будет с нами?
– Как себя чувствуешь? – сузил он на меня взгляд, и я, опомнившись, отвела свой.
– Нормально.
– Была у врача?
– У медэксперта, – вздернула я подбородок с вызовом.
– И что сказал медэксперт по поводу твоего здоровья? – В голос вплелись низкие рычащие вибрации.
– Ничего.
Чувствовала себя все больше как вчера в допросной. Внезапно захотелось ему ответить хоть как-то, чтобы он не терял выдержку. Зря я согласилась на встречу.
– То есть вместо того, чтобы позаботиться о здоровье, ты решила попробовать на прочность мои обещания? – И он сложил руки на столе, а мир выцвел до равнодушной серой стены.
– Я не пойду к тебе, – прошептала хрипло.
– Почему? – склонил он низко голову.
– Зачем я тебе? – облизала пересохшие губы. – Тебя заклюет твоя же элита, осудит и не даст спокойно жить…
– Это мое дело, – жестко отбрил он.
– А мое? – Сердце выстукивало в груди непонятные послания, сбивая мысли и мешая дышать. Я смотрела в его глаза и чувствовала, как слабею. Неужели и на меня действовала наша связь? – Как мне со всем этим жить?
– А как ты хочешь жить? – хрипло прорычал он.
– Я не хочу жить в Клоувенсе и что-то кому-то доказывать.
Наш разговор перешел на какой-то завораживающий шепот, и каждое слово отдавалось вибрацией в груди.
– Боишься доказать, что достойна быть равной? – сузил он глаза.
– Это мой выбор – доказывать или нет.
– Я не даю тебе выбора. И не давал. А сил противостоять мне у тебя нет.
– С чего ты взял?
– Выбрала бы вчера камеру, – безжалостно припечатал он. – А ты поджала хвост и умоляла тебя отпустить.
– Может, еще на кулачный бой меня вызовешь? – возмутилась я. – Я не драться с тобой собираюсь.
– Лучше бы дралась, – оскалился он. При этом пожирал меня взглядом, будто уже припер к стенке.
– Я предлагаю тебе сделку. – Понятия не имею, как я вообще вспомнила, зачем пришла. Его усмешка сказала мне все и сразу – чхать он хотел на мои предложения. Поэтому вышло жалко: – Я не буду подавать на тебя в суд за изнасилование, если ты… – его оскал стал ярче, и мое сердце споткнулось в груди, – …если отзовешь своего адвоката.
– Беги, Донна, – вдруг подался он вперед, сужая злые глаза. – Я отпускаю тебя последний раз.
Как я вырвалась из щели между неподъемным стулом и краем стола – сама не поняла. Из ресторана я вылетела пулей. Кажется, меня пытались остановить и уговорить сесть в машину, чтобы отвезти домой, но я только отшатнулась и зашагала по улице быстрым шагом, пытаясь успокоиться…
Глава 6
Как я сдержал зверя и не позволил за ней броситься – непонятно. На столе остались глубокие борозды от когтей. Жилы, казалось, лопнут от напряжения, но я никуда не дернулся – стоял, опершись о стол, и пытался восстановить дыхание.
Хороша, сучка. Мне все время казалось, что говорю с ней механически, да и несложно было – она несла чушь. А сам пожирал ее взглядом, дурел от запаха и вида моих отметин на открытой шее. Хотелось, чтобы она заткнулась. Какое все это имело значение, если невозможно было думать, дышать и смотреть и не видеть ее перед собой?
Сутки, девочка… Я даю тебе сутки. Больше я не выдержу, да и не должен. Мне нужно было приводить голову в порядок, а это невозможно в таком состоянии.
Понемногу звуки и запахи возвращались в мой мир, но ее след горел перед глазами, поэтому несложно было понять, что девчонка не воспользовалась автомобилем. Если бы нужно было ее настигнуть – сделал бы без труда.
– Убежала, – констатировал мой водитель. – Диккенс пошел за ней.
Я повернул голову в ту сторону, где в воздухе таял ее след. Шумно вдохнул, с удивлением замечая нежный аромат каких-то цветов. Кажется, от куста, усыпанного розовыми цветочками, росшего на ближайшей клумбе. Как давно я не чувствовал ароматов? Только запахи – безликие, механические, полезные и не очень. Улица немного расплывалась перед глазами, дрожала светом ночных огней, заставляя слезиться глаза.
– Поехали, – скомандовал глухо и дернул ручку автомобиля.
В салоне достал пачку сигарет из пенала между сиденьями.
– Домой?
– В офис, – извлек зажигалку из пачки вместе с сигаретой. Давно не курил.
Не до отдыха было сейчас. Я планировал раскидать перед глазами детали того, что случилось прошлой ночью, изучить записи и отчеты. Это как раз займет время до утра. А потом возьму пару дней отдыха – изматывающего, полного удовлетворения своих похотливых инстинктов и, уверен, беготни по двум уровням моей квартиры. Буду заглаживать и зализывать вину на каждом сантиметре ее кожи, хочет она того или нет.