Наследник Гиппократа

Корчевский Юрий Григорьевич

– Дедушка из двенадцатой палаты умер.

– Это кто? Митрейкин?

– Он.

Старику семьдесят два, хроник, болезней куча.

– Знаешь, что делать?

– Знаю.

Порядок определённый. Все, кто в стационаре умер, – на вскрытие.

– Я родственникам сообщу.

Обязанность неприятная. В истории болезни на такой случай телефоны и адрес ближайших родственников есть. Дозвонился, сообщил. На другом конце провода печальную новость приняли спокойно, так редко бывает. Медсестру спросил.

– Вещи у деда остались?

– Только тетрадка, его родственники не посещали.

Плохо. Родителей дети обихаживать должны, досматривать, святая обязанность. Но часто приходилось сталкиваться с тем, что родня, определив престарелых отца или мать в больницу, забывали о них.

– Неси. Вдруг там документы или важное что.

Медсестричка принесла. Тетрадь общая, замусолена. Никита тетрадь на край стола отодвинул,

надо документацию заполнять. Вспомнил о ней перед уходом. Поколебавшись, в портфель опустил. Дома, в спокойной обстановке посмотрит. Пообедал, разогрев в СВЧ печи пиццу, некрепкий кофе. Новости посмотрел за обедом. О тетради вспомнил. Начал листать. На каждой странице стихи. Провинциальных рифмоплётов на дух не переносил. Кого из поэтов любил, так это Лермонтова и Есенина. Начал на одной, случайно открытой странице, читать и оторваться не мог.

Входя будить меня с утра,Кого ты видишь, медсестра?Старик капризный, по привычкеЕщё живущий кое-как.Полуслепой, полудурак,«Живущий» в пору взять в кавычки.Не слышит – надрываться надо.Изводит попусту харчи.Бубнит всё время, нет с ним сладу,Ну, сколько можно? Замолчи!Тарелку на пол опрокинул,Где тапки, где носок второй?Последний, мать твою, герой.Слезай с кровати, чтоб ты сгинул!Сестра, взгляни в мои глаза!Сумей увидеть то, что за…За этой немощью и болью,За жизнью прожитой, большой,За пиджаком, побитым молью,За кожей дряблой, за душой,За гранью нынешнего дняПопробуй разглядеть меня……Я мальчик, непоседа милый,Весёлый, озорной слегка.Мне страшно, мне пять лет от силы,А карусель так высока!Но вот отец и мама рядом,Я в них впиваюсь цепким взглядом,Хоть страх мой и неистребим,Я точно знаю, что любим!Вот мне шестнадцать, я горю.Душою в облаках парю,Мечтаю, радуюсь, грущу.Я молод, я любовь ищу.И вот он, мой счастливый миг!Мне двадцать восемь, я жених!Иду с любовью к алтарю.И вновь горю, горю, горю.Мне тридцать пять, растёт семья,У нас уже есть сыновья,Свой дом, хозяйство и женаМне дочь вот-вот родить должна.А жизнь летит, летит вперёд!Мне сорок пять, круговорот.И дети не по дням растут,Игрушки, школа, институт.Всё! Упорхнули из гнезда.И разлетелись, кто куда.Замедлен бег небесных тел.Наш дом уютный опустел.Но мы с любимою вдвоёмЛожимся вместе и встаём.Она грустить мне не даёт,А жизнь опять летит вперёд.Теперь уже мне шестьдесят,Вновь дети в доме голосят,Внучат весёлый хоровод,О! Как мы счастливы! Но вот…Померк внезапно солнца свет,Моей любимой больше нет.У счастья тоже есть предел,Я за неделю поседел…Осунулся, душой поник,И ощутил, что я старик.Теперь живу я без затейДля внуков только и детей.Мой мир со мной, но с каждым днёмВсе меньше, меньше света в нём.Крест старости взвалив на плечиБреду устало, в никуда.Покрылось сердце коркой льда,И время боль мою не лечит.О, Господи, как жизнь длинна,Когда

не радует она.Но с этим следует мириться,Ничто не вечно под луной.А ты, склонившись надо мной,Открой глаза свои, сестрица.Я не старик капризный, нет!Любимый муж, отец и дед.И мальчик маленький, доселеВ сияньи солнечного дняЛетящий вдаль на карусели.Попробуй разглядеть меня,И, может, обо мне скорбя,Найдешь себя!

Короткое стихотворение, немного корявое но, сколько в нём чувства, искренности. Сильно, пронзительно. Некоторое время Никита сидел отрешённый. Он помнил этого пациента. Как жаль, что он ушёл из жизни. Не разглядел в нём Никита мятущуюся душу, не присел на кровать, не поговорил. Всё бежим куда-то, торопимся, а проходим мимо чего-то важного. Молодые ныне все в сетях сидят, с гаджетами не расстаются, а жизнь стороной проходит. Соцсети – жизнь иллюзорная, общение с живым человеком не заменит. Нет, Никита не консерватор замшелый. И смартфоном пользуется, и ноутбук мощный есть. Но включает его только для дела, какие-то новинки из мира медицины узнать.

Что скрывать, расстроил его дед, вернее – его тетрадь.

Утром на работу, всё планово шло, потом в медучилище, оттуда домой. Пообедал, отдохнул пару часов и на ночное дежурство. В хирургическом стационаре три ординатора и заведующий, дежурить приходится часто, нагрузки большие. Часов до трёх ночи дежурство спокойно протекало, но было чувство – все пакости ещё впереди. И точно, интуиция не подвела. Из ночного клуба сразу трое поступили после пьяной драки. У одного рука сломана, этого в травматологию отправили, этажом ниже. А рваные раны пришлось зашивать ему. Пьяному море по колено, куражатся, матом кроют, всё отделение разбудили. После ПХО – первичной хирургической обработки – пришлось госпитализировать. Надо пару дней понаблюдать – не начнут ли раны гноиться? Хуже всего, оба пострадавших между собой сначала скандал, потом драку затеяли.

Приехал наряд полиции, да не по вызову, а по факту драки и нанесения телесных повреждений. Драчуны сразу присмирели.

Утром Никита готовился сдать смену, как затрезвонил телефон. Неужели опять приёмный покой? Оказалось – Лёшка Троян, приятель и коллега.

– Никита, привет! Как дежурство?

– Ты уже через полчаса должен быть на работе, узнаёшь. Двух драчунов к тебе в палату определил.

– Да господь с ними. Мне до двенадцати отлучиться надо. Звонил завотделением, он не против, если ты подменишь.

– Лады, договорились, но в двенадцать будь, выспаться хочу.

– Буду, как штык!

Не зря говорят, хочешь насмешить Бога, расскажи ему о своих планах. Голова после ночи тяжёлая. Но умылся, побрился, а тут и заведующий отделением заявился. Никита о смене доложил.

– Тебе Троян звонил?

– Мы договорились.

– Тогда иди на обход, свои палаты и его.

Никита обход сделал, истории болезней оформил записями. За обыденной работой время летело быстро. Уже одиннадцать. Завотделением на плановой операции. И снова зазвонил телефон.

– Приёмный покой беспокоит. Хирурга надо.

– Буду.

Никита по лестнице бегом, вместо физзарядки. Вот от чего бы он не отказался, так это от кофе, но это уже дома. В приёмном отделении пациентка на кушетке, стонет. Осмотрел её Никита, предварительно жалобы выслушав. Надо оперировать, причём срочно. У пациентки парапроктит. Для несведущих – гнойное воспаление вокруг прямой кишки. Промедлишь – гной расплавит кишки, с последующим перитонитом. Выкарабкаться сложно будет.

– Госпитализируем, оформляйте документы, я пока скажу готовить операционную.

– Доктор, не могу я лечь. Мне бы таблетки какие или уколы.

Никита присмотрелся. Вроде лицо знакомое, а где видел – вспомнить не может. Ему по работе приходится контактировать со множеством людей, всех не упомнишь.

– Милочка! Если не прооперировать, причём срочно, кончится плохо, ситуация серьёзная.

– Не могу я! У меня ребёнок – второклассник.

– Позвоните близкой подруге. В конце концов, отцу.

– Разведёнка я и подруг нет.

Вот же ситуация!

– Если операции не избежать, сколько я в больнице пробуду?

– Если повезёт – неделю, дней десять.

– О!

По щекам женщины слёзы покатились. И вдруг Никита вспомнил. Это же эта женщина его после дежурства подвозила на «девятке» к медучилищу. Операцию отложить нельзя, и ребёнок один неделю без присмотра – невозможно. Никита решился.

– Он у вас в школу ходит?

– Во второй класс, самостоятельный.

– Хорошо, давайте адрес и как звать сорванца?

– Андрей. А что это меняет?

– Я за ним присмотрю.

– Вы? А впрочем, выбора у меня нет.