Наследник из Калькутты(изд.1958)
Шрифт:
Хозяин поместья расположился на подоконнике. Ничье присутствие не воскрешало в его памяти картин прошлого с такой силой, как присутствие Мортона. При нем лорд-адмирал становился самим собою – пиратом Джакомо Грелли. Эксцентрическая поза на подоконнике вполне соответствовала его необычному душевному состоянию. Его тянуло на мужскую откровенность. Причиной этому были вновь полученные вести. Грелли считал, что перед «старой рухлядью в кресле», как он именовал Мортона, можно не стесняться ни в позах, ни в выражениях. Тем не менее перед всеми своими серьезными начинаниями лорд-адмирал советовался
– Послушайте, Мортон, вы всегда были добрым отцом и примерным семьянином. Но скажите, если бы у вас оказался незаконный сын, плод обманутой вами женщины, как бы вы отнеслись к нему?
– Право, не знаю, сударь. У меня не было… таких женщин.
– Но если бы вы узнали…
– Не будьте жестоким ко мне, сэр. Я и без того сурово взыскан господом. Моя дочь бросила меня… и, видит бог, виною тому – моя встреча с вами!
– У нас одна судьба, старик. Вы не забыли Чарльза? Послушайте: мой отец разыскивает меня.
– Ваш отец? Позвольте… Ах, этот венецианский патриций? Так он… еще не благословил земное? Кажется, имя его…
– Граф Паоло Витторио Альберто Джорджио д'Эльяно.
– Сколько же лет его сиятельству?
– Лет на пять больше, чем вам. Поздновато он вспомнил о маленьком Джакомо, сыне обманутой им певички, а, Мортон?
– Кто принес вам весть, что граф разыскивает вас? Уж не отец Бенедикт ли?
– Отец Бенедикт? Гм! Отец Бенедикт?.. Нет, не он. Я узнал это от Линса. В Англию приезжал человек, графский служащий, некий доктор Буотти, который по всей Европе ищет Джакомо Молла. И представьте себе, Мортон: этот Буотти нанял нашего Алекса Кремпфлоу; нанял, чтобы разыскивать Джакомо! Забавно, а?
– Значит, мистер Кремпфлоу с этой целью и отправился в Италию?
– Да, очевидно. Только… ему там не особенно повезло: его зарезали во время этих поисков.
За два с лишним десятилетия, прожитые Мортоном бок о бок с Грелли, мирный солиситор перестал вздрагивать при словах «зарезать», «застрелить». Известие о смерти Кремпфлоу старик принял равнодушно.
– Что вы думаете об этом убийстве, Мортон?
– О сударь, любой юрист, даже такой незначительный, как я, даст вам один ответ: ищите того, кому это было выгодно. Вероятно, у графа д'Эльяно есть наследники?
– Потомков у синьора не осталось. Отец Бенедикт, помнится, как-то говорил мне, что граф завещал свое имущество не то родному городу, не то какому-то монастырю, не то храму…
– Кстати, сударь, насколько я припоминаю ваш рассказ об Италии, отец Бенедикт принадлежал прежде к ордену Иисуса?
– Да, принадлежал и, надо полагать, принадлежит и сейчас. Что вы хотите сказать этим, Мортон?
– Решительно ничего, сударь. Об отцах-иезуитах предпочтительнее молчать.
Джакомо Грелли глубоко задумался. Майские сумерки медленно сгущались в саду. Лоскутья тумана неподвижно повисли над водой. Почти под самым окном находилась лужайка. На ее краю недавно сожгло молнией старый, высохший дуб. Мертвое дерево чернело среди молодых дубков.
– Я решил побывать в Италии, Мортон.
– С какой целью, сударь?
– Хочу взглянуть на своего отца.
–
– Да, пока не знал, что он вспоминает обо мне.
– Велико ли его богатство, сударь?
– Его богатство? Пять-шесть миллионов. Это не окупит сиротских лет Джакомо Молла.
– Я плохо понимаю вас, сэр.
– Попробуйте поставить себя на мое место, Мортон! Кто же, по-вашему, превратил сына в приютского приемыша? Граф Паоло д'Эльяно! По чьей милости Джакомо подыхал бы сейчас в лачуге, в нищете, если бы сам не выбрался на свою дорогу и не научился делать золото? Плевал я теперь на него! И я хочу швырнуть ему назад подачку, которой он надеется откупиться от нечистой совести.
Старый Мортон посмотрел в лицо Джакомо Грелли и тяжко вздохнул.
– Бог с вами обоими, сударь! – сказал он с укоризной. – Не мне судить, угоден ли богу такой поступок, но… вы успокоили бы им отцов-иезуитов!
Грелли искоса взглянул на старика и рассмеялся:
– Вы могли бы стать государственным человеком, Мортон, если бы ваша совиная мудрость не сочеталась с заячьей душой… Да, чуть не забыл: если сюда явятся с визитом эти два новых калькуттских юриста, что открывают контору в Бультоне, жена примет их. Сами вы отнеситесь к ним поласковее! Как ни говори, этой фирме я обязан Ченсфильдом.
– Но, сэр, не опасно ли…
– Опасно? Со дня гибели «Офейры» минуло двадцать два года, и Альфреда Мюррея уже нет в живых. Прошлое умерло, старик!
5
Портовый матрос, тащивший с пирса багаж двух пассажиров из Калькутты, уже изнемогал от усталости, когда слуга приезжих подъехал к пристани и помог матросу погрузить тяжелые чемоданы в кэб.
– Вероятно, господа остановятся в «Белом медведе»? – осведомился матрос, пряча в карман заработанную полукрону.
– Нет, мы уже выбрали частную квартиру. Кэбмен, Гарденрод, дом госпожи Таубе…
Наклейка о сдаче внаем уютного домика, некогда служившего квартирой мистеру Джеффри Мак-Райлю, появилась на окнах особняка лишь недавно, через полгода после гибели старого жильца. Она-то и привлекла внимание двух молодых иностранцев, совершавших первое путешествие по городу. Они учтиво осведомились у хозяйки об условиях и пришлись старой немке по душе. С этого майского утра приезжие адвокаты Лео Ноэль-Абрагамс и Наль Рангор Маджарами вместе с их стариком слугою сделались жильцами фрау Таубе.
Молодые юристы довольно быстро придали домику вид заправской конторы. Фрау Таубе с неудовольствием увидела, что ее домик оказался превращенным в учреждение, но молодые люди успокоили старуху обещанием небольшого дополнения к установленной плате. Кроме того, она убедилась, что поток посетителей, которого она опасалась, оказался уж не столь бурным. За первую неделю существования молодого учреждения, уже зарегистрированного в мэрии под названием «Юридическая контора Абрагамс и Маджарами в Калькутте, Бультонское отделение», мистеры Лео и Рангор приняли одного-единственного посетителя, каковой оказался сборщиком королевских податей и налогов, явившимся для определения возможной прибыли казне от нового предприятия.