Наследник мухи Цеце
Шрифт:
Управляющий банком, аллергик, со стародавним диагнозом на пыль, в один из дней учуяв ее полное отсутствие, заинтересовался причинами столь редкого, мажорного состояния своего организма.
– Когда я пришла с утра, новая уборщица – бабка, убиралась, – презрительно заявила модная секретарша с ногами от ушей. – Представляете, Владлен Петрович, она на коленях, с тряпкой, ползала по кабинету, а моющий пылесос стоял в стороне.
Управляющий банком, не вдаваясь в подробности, поставил ее на место.
– Вот пусть она только у меня в кабинете
Но женщин разве на мякине проведешь? В тот же день, после проведенного секретаршей негласного расследования, тайна появления Данилиной бабки в банке выплыла наружу. «Своя», был вынесен скороспелый вердикт.
– Да она родня ему, только он почему-то это скрывает! – разнеслась устная почта по банку. Кто кому родня, из документов не было видно, но Данилину бабку в банке стали остерегаться. Бабка приходила пораньше, часов в семь, терла до восьми и была после этого свободна. Секретарша почему-то невзлюбила ее, она вообще бы всех женщин на свете, и старых, и молодых извела на корню.
– У, старая отрыжка! Старается! Скребет!.. Скреби, скреби, тренируйся!.. На том свете чертям сковородки будешь полировать добела.
– А ты на этих сковородках танец живота исполнять!
Взаимную неприязнь женщины чувствуют кожей. Бабка, не удостаивая лишним словом высокомерную секретаршу, утром молча покидала свое рабочее место. А секретарскую службу – «принеси, подай, позвони», она вообще считала за работу, недостойную серьезной женщины.
Сама же бабка теперь гордо несла голову среди соседок. Она единственная в городе, в таком возрасте работала в этом солидном учреждении. Ее мнение теперь чего-то стоило.
– В банке одни свистушки! Шмыгают туда, сюда, как трутни перед ульем в солнечный день, – рассказывала она соседкам. – Брови накрасят, глаза подведут, и с утра до вечера в курилке дымят.
– А когда же они работают?
Бабка просвещала своих товарок.
– Работа!.. Какая это работа? Возьмут у клиента бумажку, как дятел накрашенным пальчиком по комьпютеру минутку постучат… Там клавиши, как у пишущей машинки есть... И еще из себя чего то строят…Вертихвостки, одним словом… На козе к ним не подъедешь…И думают, что они такие умные, такие умные…
– А управляющий, какой он из себя управляющий? Что он делает?
Со своей колокольни смотрела бабка на банк. С высоты своего понимания и рассказывала.
– А ничего не делает! Целый день девок догола раздевает!
– Ох!
– Как?
– Расскажи!
– Не может быть!
Честное слово, не вру, я своими ушами слышал этот рассказ. В наступившей тишине бабка Данилы проводила современный ликбез, знакомя трех соседок с внешней стороной непростой жизни банкира.
– В тот день он забыл видно выключить комьпютерь, я начала вытирать у него на столе и случайно задела за буквы-кнопочки. Боже мой, – всплеснула она руками, – экран зажегся, а на ем срамная баба. Я сперва испугалась, а потом, дай думаю, потыкаю пальцем, посмотрю, что она будет делать? Только я нажала, не помню какую букву, как из-за бабы выскочил здоровый негр и стал грозить мне огромной дубиной.
– Бейсбольной битой! – поправила Данилину бабку одна из продвинутых соседок. У ее внуков, похоже, был дома компьютер, и она была знакома с этой развлекательной программой. Но Данилина бабка после того, как начала работать в коммерческом банке, считала себя стоящей на более высокой ступени социальной лестницы, чем ее соседки. В силу только одного этого обстоятельства она не могла согласиться со сделанным ей замечанием.
– С дубиной выскочил негр! – сказала она.
– Не негр, а афроамериканец! – снова поправила ее грамотейка. – Если в Америке, сейчас кто негра – негром назовет, тот в тюрьму на два года сядет!
Это уж слишком. Снести такое неуважение Данилина бабка не могла. Снести, значит полностью потерять авторитет. Поэтому с открытым забралом она бросилась в атаку.
– Что ты мне говоришь? Негров завезли в Америку из Африки, это еще при царе Горохе было сделано, все знают.
Две другие старушки, подтверждая свой древний возраст, согласно кивнули головами.
– И зовут их негров, не африкамириканцы, а Чомба и Лумумба, и дают им, как поймают не по два года, а сразу на полную катушку.
Еще одна старушка вступила в разговор, выковыряв из закутка памяти эпизоды далекого прошлого.
– У негра по имени Чомба, была бомба!
– Атомная? – спросила четвертая, показав высокие познания в естественных науках.
Этот вопрос поставил остальных в тупик.
– У Чомбы не было атомной бомбы, – безапелляционно заявила Данилина бабка.
– А именем Лумумбы в Москве назвали университет, – снова заперечила слишком умная соседка.
И тут Данилина бабка, наконец, сразила ее.
– Университет, милая, в Москве назвали в честь Ломоносова. Он один там. А Ломоносов был не негр.
– А кто говорит, что Ломоносов негр?
– Ты говоришь.
– Я говорю, что не Ломоносов, а Лумумба был негр.
Всезнающую собеседницу одернули и попросили Данилину бабку продолжить обзор банковских слухов.
– Вот, а на неделе я слышала, как секретарша кому-то под большим секретом по телефону рассказывала, что приехала банда и поселилась у него... А из дому никуда не выходит.
– Какая банда?
– Да черная какая-то!
– С Кавказа?
– Нет, от Лумумбы!
В разговор снова встряла самая умная:
– Лумумба давно умер.
Данилина бабка сбавила тон.
– Ну не знаю, умер он или нет, я на похоронах не присутствовала, а что слышала, то и передаю! Банда у него скрывается!
– А что еще ты слышала?
– Власть должна вот-вот поменяться!
– Да ты что?
– А как банкир твой, переживает? Прячет добро по углам?
– Не знаю.
– Ох! Черную банду для этого и нанял!