Наследник олигарха

Крамор Марика

Вся ситуация и громкие слова очень потрепали мои нервы. Звучит, конечно, отвратительно. Когда я сделала скрин и отправила Демиду, он тут же перезвонил, заверив, что это все сделано для привлечения публики и мне не о чем волноваться. Я спрашивала об их отношениях с Ритой. Демид не слишком распространялся, но открыл, что их связь уже давно превратилась просто в данность. И по поводу разрыва они с Ритой друг к другу претензий не имеют. Но эта статья…

Чуть позже мне стало известно, что отец Риты звонил Демиду с претензиями. Нестеров поверил неприятным

заголовкам. И потребовал объяснений. Конфликт не удалось закрыть полностью, но после Демид дал интервью, где объяснил, что в его жизни действительно была «та самая девушка». Одни отношения закончились, начались другие. Позже, когда они с Ритой разошлись, он узнал о сыне и захотел участвовать в жизни мальчика. А «чувства к его матери вспыхнули вновь», и противостоять им он был не в силах.

В общем… как-то так. Кстати говоря, репортёры меня пытались подстеречь возле дома и офиса пару раз, но охрана Демида превосходно сработала: приблизиться ко мне смогли и даже полить ведром неприятных вопросов попытались, а вот вовлечь в запретный разговор — нет.

— Пришли, маа-ааам?

— Да, пойдём в домофон звонить.

Возвращаюсь мыслями к сыну и вновь тянусь к телефону. Что ж такое? Оля не отвечает. Я уже раза четыре ей звонила. Не перезванивает. Может, она дома уснула? Странно. Сама выбрала время, но просила предупредить, как мы будем подъезжать.

Вызов в домофон тоже ничего не дал. Дома явно никого нет. И я начинаю нервничать. Это очень непохоже на сестру.

— Оля! — зовёт сын в пустоту. А я чувствую недоброе и вновь набираю ее номер. И опять тишина. Сейчас ещё один вызов, и если он останется без ответа так же, как другие, то наберу Егору.

Длинные гудки царапают обеспокоенное сознание. Что за черт, а?! Необязательность совершенно не в характере сестры!

Придерживая телефон возле уха и напряжённо вслушиваясь в те же длинные гудки, я оборачиваюсь и замираю.

Медленным шагом, обхватив себя руками за поникшие плечи, к подъезду приближается Оля. Глаза красные, тушь потекла, нос опух. Лицо словно перекошено от боли, и губы искривлены. Сердце падает в пятки, а я, крепко придерживая сына за руку, в ускоренном темпе устремляюсь навстречу сестрёнке.

— Оль? — зову тихонько, останавливаясь напротив, но она все равно испуганно вскрикивает и вздрагивает. Смотрит невидящим взглядом и еле слышно с удивлением произносит мое имя в ответ. — Оль, ты что?

Пояснений нет, а я даже не знаю, как реагировать.

— У тебя телефон в сумке разрывается. Ты не слышишь? Я тебе раз десять звонила.

Она смотрит долго. Сначала на меня, потом на Мишку. И снова на меня. И вдруг дрожащим шепотом выдаёт:

— А, да. Звонил. Точно.

— Что с тобой?

Из глаз ее вдруг хлынули слёзы, а голос начал срываться:

— П-прости… я з-забыла, что вы приед-дете, — я просто в шоке. Смотрю, не в силах подобрать слова, боясь вообразить самое страшное, ожидая хоть каких-то пояснений, и Мишка тоже смотрит недоуменно.

Очевидно, что совсем недавно она плакала навзрыд. Так, что остановиться

не в силах. Когда горло сводит легкой судорогой…

— Ты меня пугаешь! Тебя кто-то обидел?

— Кто обидел! — расстроенно вторит сын.

Может быть… снова их постигла неудача с малышом? В последний раз это слишком сильно ударило по Олечке. Шутка ли. Два выкидыша. И одна замершая…

— Влад, — Оля поправляет сумку на плече, стирая мокрые потоки с лица, но плечи так и остаются поникшими, а голос дрожит. Раненый взгляд любимой сестрёнки режет по живому, — давай Мишку к маме отвезём. А ты посидишь со мной до вечера?

— Конечно. Поехали. Но… Оль, ну ты скажи хоть что-нибудь, я не знаю, что и думать.

— Я тоже не знаю. Как будто полжизни прошло впустую, — до меня никак не доходит смысл ее слов, я уже собираюсь уточнить, но Оля в секунду вышибает весь воздух из легких горестным заявлением: — У Егора ребёнок есть.

— Мальчику год. Даже чуть больше. Влад, ты можешь себе представить? Бесконечная ложь. Обман. Почти два года. Это просто невероятно…

Мы с Олей отвезли Мишку маме на пару часов. По пути в аптеке купили маленькую бутылочку мицеллярной воды и ватные диски. В такси сестрёнка сняла испорченную косметику с лица.

Ехать домой или ко мне она наотрез отказалась, заявив, что держать себя в руках и логически рассуждать ей будет намного проще где-нибудь в кафе.

В итоге я вызвала машину и настояла на походе в новый модный ресторан «De Noel». Цены тут, конечно, очень кусаются, но место потрясающее: уютное, тихое, светлое. Приличная публика. А ещё город «переодевается» к Новому году, — в этот раз подготовка началась довольно рано, аж в начале ноября — и окна уже украшены мягко мерцающими гирляндами и потрясающими фигурками в еловых веточках. Мы недавно были тут с Демидом. Мне очень запомнилось это чудесное место. Поэтому захотелось привезти сегодня сестренку именно сюда.

Смотрю на Олечку, и сердце сжимается. Так больно за неё. С Егором у них замечательные отношения. Во всяком случае, все вокруг так считают. Они познакомились много лет назад, когда Оля ещё была студенткой. Егор был так влюблён в неё… на руках носил. Это потом он стал владельцем собственного бизнеса, важным и деловым. Солидным и обеспеченным мужиком на крутой тачке, в дорогом костюме, с модной стрижкой и прокачанными мускулами. А я помню его ещё стеснительным парнишкой с отросшими волосами и серьгой в ухе. Даже не верится, что в их многолетнем браке есть место лжи и изменам. Очень горько… очень.

— Мы вот-вот должны были процедуру сделать, — сестрёнка имеет в виду ЭКО: они с супругом очень хотели детей, но судьба пока не наградила их общим малышом, — а у него уже готовый ребёнок бегает. Нет слов. Я чувствую себя не просто преданной. Такое чувство, что меня иголками истыкали и душу проткнули. Я никогда в нем не сомневалась… никогда.

Я предложила сестре закрытую от посторонних взоров зону, но Оля настояла сесть у окна в общем зале, и теперь я ловлю ее хмурое отражение в стекле.