Наследник семейного проклятья
Шрифт:
– Каким он был человеком? – начал издалека Владимир,
– Хорошим. Не умел врать, – сразу отметила Рима. – Как-то в очередной раз мы сидели с ним ночью в его кабинете одни. Работали над новыми проектами. И я решила к нему... Ну, вы поняли. Я сняла жакет, как бы жарко мне стало, присела на краюшек стола, а он схватил меня за руку и прошипел: «Чтобы этого больше не повторилось, а то я вас уволю! Я женатый человек!» Вот вы представить можете, какой он был верный?
– Могу. А может, у него просто
– Нет, это исключено! Если бы была любовница, я узнала бы об этом первой! – расхохоталась Рима.
– А у него были враги?
– Нет, его все любили, – произнесла Рима самую ненавистную фразу для Полякова. Ну, не могут человека все любить! Притворяться, да. Любить – нет.
– А если серьезно? – стиснув зубы, спросил Владимир.
– Серьезно! Он со всеми ладил! – возмутилась Римма.
– Это бизнес! Тем более он так быстро добился вершин, наверняка у него били завистники, конкуренты!
– Завистники и конкуренты есть у всех, разве что у меня их нету. А было б чему завидовать, тридцать пять лет, а ни мужа, ни детей нет и не предвидится. Чему тут завидовать? – пожаловалась Рима. – Везет мне в жизни, как утопленнику.
– Зато вы работаете в крупной фирме, получаете не плохие деньги, – попытался приободрить собеседницу Поляков.
– Да, кому они нужны эти деньги! Я семью хочу!
Мне нужны деньги! – подумал Владимир и вдруг занервничал, время идет, а информации нужной он не получил.
– Перейдем к завистникам и врагам Кирсанова, – выговорил он.
– Ах да, я никого не знаю. Конечно, были ссоры, хоть и редкие, Конечно были и завистники, и враги, но такие, чтобы похищать его с детьми... нет, таких не было.
Он кивнул в ее словах все же скрывался неких смысл, осознав, что он ездил сегодня полдня впустую, очень сильно разочаровался.
– Спасибо, Рима, что уделили мне время, – проговорил он и быстро покинул ее кабинет, а вскоре и здание.
Сейчас он сядет в машину и поедет в свою любимую забегаловку фаст-фуда и поест там хорошенько! От мыслей о еде урчало в животе.
ПЕТР
Петр Федорович Рыков вошел в кабинет судмедэксперта с некой брюзгливостью. В мусорном ведре он увидел окровавленные резиновые перчатки. Стоял непонятный запах, непонятный, но противный. За белым столом
– Здрасте, Петр Федорович.
– Здравствуйте, Виктор Соломонович, - прочитал Рыков на бейджике. – Зачем вы меня звали?
– Это же вы работаете над делом о серии интересных убийств? – уточнил Кротов.
– Ну, смотря, что вы считаете интересным.
– Обезглавливание, повешение и все с одним телом, – восхищался Кротов.
– Вы что-то нашли?
– Нашел не что-то, а кое-что. На телах всех жертв найдены множество гематом.
– Была борьба перед смертью?
– Нет. Еще я обнаружил ожоги, в их легких очень много воды. Их пытали. Причем изощренно. Еще топор.
– Что за топор?
– Ну, которым отсекали головы. Место разреза очень ровная. Обычно, когда отсекают голову, топор застревает из-за шейных позвонков и в результате место разреза становится неровным. Но здесь... прямо как в средневековых казнях, у палачей топоры заточены так хорошо, что не застревали в шейных позвонках.
– И как это можно объяснить?
– Очень просто, скорее всего у убийцы есть специальный топор из средних веков. Были специальные топоры для палачей, с лезвием побольше, чем в обычном.
– А где их можно купить?
– Ну, в магазине их естественно, не купишь! Такой топор, как в нашем случае, родом из тех самых средних веков.
Они помолчали немного.
– А вы не задавались вопросом, как спящие жители дома не слышали ничего, ведь при обезглавливании много криков, при ожогах тоже?
– Задавались, конечно. А у вас есть на него ответ? – приободрился Петр.
– Есть, – горделиво ответил Кротов. – Убийца накачивал всех снотворным. Вероятно, он подмешивал его в еду. И не обычное снотворное, а мощное, я бы даже сказал, это наркотик, отключающий человека ненадолго, но убийца действовал с огромной скоростью, словно планировал это годами, – и опять начал восхищаться убийцей.