Наследник старого рода
Шрифт:
Я зачарованно смотрел на результат работы своего подсознания и наслаждался горящим во льду призрачным пламенем.
Глыба была на удивление реалистична. И, чем больше я на нее смотрел, тем более натуральной она становилась. Где-то появлялась трещина, где-то — острая, идеально ровная грань.
На некоторых участках формировались неописуемо красивые снежные узоры, которые можно наблюдать зимой на окнах…
Мне очень нравилось то, что я вижу…
В это время задумчивый Феофан настороженно наблюдал за впервые вошедшим в состояние полноценной медитации учеником.
Это было очень странно. Раньше Иван не мог сосредоточиться, постоянно останавливался на первом уровне, что в принципе нормально для ребенка его возраста. Теперь он довольно легко справился с вхождением в полноценную медитацию. И, как казалось наставнику, был близок к тому, чтобы перейти еще на один уровень. Что за невероятно быстрый прогресс?! Такого ведь не бывает!
«Неужели смерть так на него повлияла? Или все же ритуал, проведенный господином? Он же сказал, что Иван изменится и станет старше».
На эти вопросы ответов у пожилого мужчины не было.
Пока мальчишка медитировал, Феофан долго размышлял над изменившимся характером воспитанника. Он стал говорить и размышлять как-то по-другому.
Слуге иногда чудилось, что в Иване теперь живет его господин — глава рода Морозовых, каким-то образом сумевший перевести свою душу в тело ребенка. Но, обдумав такой вариант развития событий, он его отбросил. Если бы это было действительно так, Феофан точно почувствовал бы жуткую силу хозяина. Тот был великим магом, это ощущали даже нормалы.
Мужчина опять посмотрел на ребенка. Он сидел с очень серьезным лицом и, казалось, всматривался вглубь себя.
Ему понравилось, что мальчик с усердием занялся медитацией, осталось убедить его тренироваться с таким же настроением. Мастер не дурак, он уловил нежелание юного главы рода идти по пути воина.
«Что ж, раз Иван не хочет заниматься, я сделаю так, чтобы желание у него появилось!» — пообещал он себе.
Мужчина замер, его удивлению не было предела: от ученика начал исходить поток холодного воздуха. Он просидел так некоторое время и усилил чувствительность.
«Так значит, он все-таки маг? — в шоке и с явным облегчением подумал мужчина. — У меня все больше шансов выполнить обещание, данное господину… Хотя…»
Мастер обдумывал внезапно возникшую мысль: кто сильнее — маг, воин или… воин-маг?!
«Что, если все же попробовать сделать из Ивана воина? Пусть не мастера, а крепкого середнячка? Тогда путь магии будет даваться ему легче. Он сможет постоять за себя не только в магической дуэли, но и на кулаках. Физическая сила всегда ценилась в нашем мире. Хотя современные маги презрительно относятся к воинам и их способностям, это может стать для подопечного дополнительным козырем».
Мастер еще несколько минут обдумывал все «за» и «против».
«Решено! Не буду говорить ему, что он маг. Сначала обучу своему стилю, укреплю дух, волю и уверенность в себе. Боевые дисциплины воспитают в ребенке нужные качества. Повзрослев, он пойдет в академию магии и уже там, пройдя полноценную инициацию, продолжит обучение магии. Решено!»
— Иван, ты меня слышишь? — спросил мужчина, коснувшись холодного плеча ребенка. Надо выводить его из медитации, для первого раза и так долго.
— Да, — не открывая глаз, ответил через некоторое время мальчик.
— Попробуй открыть глаза и не выпасть из состояния медитации, — произнес Феофан.
Попытка не пытка, может, у Ивана получится шагнуть дальше.
Мальчик, собравшись с силами, открыл глаза.
— Молодец, — похвалил Феофан, завороженно глядя на горящие синим призрачным пламенем глаза мальчишки.
Послушав совета наставника, я медленно открыл глаза. Мое сознание словно разделилось. Я одновременно находился внутри себя, перед глыбой льда, и на поляне в лесу.
«Это еще что за фигня?!»
Неожиданно глаза обожгла резкая боль, я вскрикнул, закрыл их и начал яростно тереть. Из состояния медитации конечно же вышел.
— Не три глаза! — велел Феофан и схватил меня за руки.
— Чешется! — каким-то плачущим детским голосом обиженно произнес я.
— Ничего страшного, почешется и перестанет, а вот если продолжишь тереть, есть вероятность повредить и так перетрудившиеся от непривычной нагрузки глаза. Тебе это надо?
— От какого еще напряжения?! — возмутился я, понимая, что причиной дискомфорта является раздвоенное сознание. — Я просидел в состоянии медитации и с открытыми глазами две-три секунды, после чего все началось — этого слишком мало для таких неприятных ощущений.
Наставник хмыкнул:
— Ну а чего ты хотел? Освоить сложную технику и чтобы это никак на тебе не отразилось? Так не бывает.
— Какую еще «технику»? — зацепился я за незнакомое слово.
Мужчина опять хмыкнул:
— Тебе совершенно случайно удалось освоить сложную технику «глаза волка». А она, поверь, никогда не отличалась легкостью исполнения.
— Случайно?! — возмутился я. — Ты же сам сказал мне: «Открой глаза». Вот я и открыл!
— Но я же не ожидал, что тебе удастся погрузиться на столь глубокий уровень медитации. Ведь еще совсем недавно ты освоить эту технику не мог.
Зерно истины в его словах присутствовало.
— А зачем тогда сказал открыть глаза?
— Как зачем? Надо же было обучить тебя этой технике! Почему не попробовать сейчас?
«Ладно, отвертелся!» — подумал я и спросил:
— А что еще за «глаза волка»? И что значит слово «техника»? Первый раз слышу.
— Ну ты и неуч! — с удовольствием протянул наставник, он явно был в очень хорошем настроении.
«Неужели эта двухсекундная „техника“ в моем исполнении так его обрадовала?»