Наследник Темного Клана 4
Шрифт:
— Излучатели. Мы использовали их для борьбы с монстрами в Чёрных домах, но сумели переделать под свои нужды… — пояснил я в ответ на испытующий взгляд Апраксина. Он оставался спокойным, но по суровому взгляду было понятно, что ещё одна подобная выходка, и Альфреду будет несдобровать. Зарвавшегося камердинера нужно было спасать. — Альфред, я твой господин! Ты обязан мне подчиняться! И если я говорю тебе, что мы с князем Апраксиным решили все наши вопросы, то так оно и есть. Ты обязан мне верить! А ещё ты должен слушаться моих приказов. А я приказываю тебе отложить оружие и явиться
Вся эта ситуация очень напоминала мне сцену с Шараповым, которая разыгралась после моего выхода из очищенного поместья Оскуритовых. Тогда Альфред тоже оставался в стороне от сражения, держа на мушке человека, который, по его мнению, угрожал моей жизни. Даже оружие осталось прежним! Похоже, что машины, вооружённые излучателями, вошли в наш стандартный арсенал…
У Альфреда, конечно, был своеобразный взгляд на обеспечение моей безопасности, ради которой он иногда мог отступить от моих указаний, но перечить прямому приказу он не посмел.
Спала созданная артефактом защита, и мой камердинер выбрался из машины, припаркованной на обочине. Лёгкой походкой, с прямой спиной, словно не замечая свирепых взглядов гвардейцев, он промаршировал прямо ко мне и встал рядом. Вид у него при этом был такой гордый, что ему позавидовал бы даже аристократ.
— Вот и знаменитый камердинер Оскуритовых… Артур, верно? — сверкнул глазами Светлейший князь.
— Альфред, — с вежливой улыбкой поправил его мой камердинер.
— Учить меня вздумал?! — вспыхнул князь Апраксин.
— Нет, Ваше Высочество. Лишь исправил вас, чтобы в дальнейшем вы больше не совершили столь распространённую ошибку. — Альфред был сама вежливость. Кажется, он и в самом деле не издевался и говорил вполне искренне.
Подобной дерзости не ожидал даже опытный Апраксин.
— Не забывай своё место, слуга! Я — Светлейший князь! За то, что ты сотворил, ты должен ползать на коленях, выпрашивая у меня прощение!
— Никогда не забываю, Ваше Высочество. — Альфред вежливо склонил голову. — Я всегда помню, что поклялся славному Роду Оскуритовых защищать каждого его представителя ценой своей жизни. И поэтому, когда я считаю, что господину Марку угрожает опасность, я делаю всё, чтобы его защитить. Это же я сделал и сейчас. И просить прощение за исполнение своих обязанностей не собираюсь!
У меня возникло непреодолимое желание ударить ладонью по лбу, сделать так называемое «рукалицо». Вот честно, Альфред, конечно, хочет как лучше, но за каждое слово любой аристократ имеет право зарубить его прямо на месте! Так что если я хочу сохранить жизнь своему незадачливому камердинеру, то самое время за него вступиться.
Неожиданно суровое лицо князя Апраксина расслабилось, и он рассмеялся.
— Верный, надёжный, отлично знает свою работу, да ещё и не прогибается под волю Благородных! Великолепный кадр! Всё-таки выбирать себе приближённых Оскуритовы всегда умели, этого у них не отнять. Марк, не продадите мне такого шикарного сотрудника? Я щедро заплачу!
— Нет! Ни за какие блага мира, — не задумываясь ответил я. — Альфред — не просто слуга. Он — член семьи!
По благодарному взгляду сурового камердинера, в глазах которого стояли крупные слёзы, я понял, что это был именно тот ответ, на который он и рассчитывал.
— Что же, разумно. Я бы тоже ни за что от него не отказался! — Князь Апраксин пожал плечами. Отказ его нисколько не задел и он снова прибывал в благодушном настроении. — Может тогда расскажете, как сумели скрыть целый автомобиль с излучателем таким образом, что ни мы с дочерью, ни мои отлично обученные люди не смогли его обнаружить?
— Со всем уважением, но нет. — Альфред легко поклонился. Пусть он и не спешил прогибаться перед Светлейшим князем, уважения к Благородным он не терял. — Фамильный секрет Рода Оскуритовых.
— И снова крайне разумно! — Апраксин ослепительно улыбнулся. — Что ж, кажется, на этом наш разговор закончен. Мы с Марком решили все наши вопросы, и я могу следовать по своим делам.
Он развернулся и в сопровождении гвардейцев пошёл прочь. От их процессии отделилась Анастасия и, ловко ко мне подскочив, чмокнула меня в щёку.
— Как ты себя чувствуешь? — шепнул я ей.
— Намного лучше! Но пару дней всё-таки придётся отлежаться в особняке отца. Он собирается лечить меня семейными артефактами, а потом приступит к тренировкам. Я же теперь будущая наследница! Он хочет вывести меня на качественно другой уровень. Семейная техника, которую я использовала во время поединка, произвела на него впечатление…
— Конечно, произвела! Даже мне она не всегда даётся. И вообще, дочь, я всё вижу и слышу. И я бы предпочёл, чтобы ты отошла от князя Оскуритова на приличное расстояние! — произнёс Апраксин, не поворачиваясь. Но в том, что он и так нас прекрасно видит, ни усомнились ни я, ни прекратившая меня обнимать Анастасия. — А ещё, господин Оскуритов, я бы посоветовал вам заняться приведением своих дел в порядок. Если хотите вписаться в круг самых влиятельных Благородных Империи, вам надлежит подумать о соответствующих атрибутах. Верный дворецкий — это хорошо. Но фамильный особняк и собственную гвардию ничто не сможет заменить…
Этими словами он дал понять, что разговор и в самом деле закончен. Анастасия кивнула мне на прощание и бросилась за отцом. Они скрылись за поворотом, и кожу обожгло выбросом энергии от телепортационного артефакта.
— Как ты скрыл машину? Камень Маскировки?
— Да, господин. Вы же оставили мне осколки. Вот я и взял на себя смелость их использовать. — Камердинер поклонился.
— А как узнал, где меня искать? От Жижика?
— Разумеется, мой господин. Он пришёл за помощью не только к госпоже Анастасии, но и ко мне тоже. Вот мы с Барсиком и поспешили к вам на помощь…
Лягушачья пантера, всё это время мирно просидевшая у моих ног, согласно рыкнула.
— Что вы планируете делать теперь, мой господин?
Я задумался. Кое-что в словах Апраксина меня задело.
— Ты знаешь, кажется, настало время заняться восстановлением фамильного особняка Оскуритовых…
Глава 30
Альфред повернулся ко мне. На его лице было написано выражение такого счастья, что казалось, будто он до конца не верит услышанному.