Наследник

Греков Сергей

– Если ты сейчас же не успокоишься, я тебе твою же шпагу в жопу затолкаю. Затем проверну пару раз по часовой стрелке, – пригрозил я. – Или ты предпочитаешь против?

Современное поколение такое, я вам скажу, бесхребетное. Уколол пальчик – сразу же мажут перекисью, затем пластырь лепят, а сверху бинт наматывают в десять слоев. Разбил коленку – сразу в больничку. Температура больше тридцати семи – готовь гроб. А если сломал что-то, то это трагедия и воспоминания на всю жизнь.

Вот тут стоит отдать пленнику должное.

Потребовалась всего минута, чтобы он начал нормально соображать. Я вообще в своем мире нахожусь или нет? Что-то начинаю сомневаться. Уж не впал ли я в маразм? Или они все наркотой обдалбываются, поэтому боли не чувствуют? Хотя этот на торчка не похож: и кожа вполне здоровая, и взгляд осмысленный, и лицо почти чистое.

– Эй, обходчик, теперь ты будешь отвечать на вопросы? – спросил я, аккуратно фиксируя его мордой в пол.

– Кто ты? – невнятно проговорил пленник. – Что тебе надо?

– Вопросы тут задаю я. Это понятно? – я вдавил его лицо в землю. Ну и на лопатку нажать не забыл. Есть там специальная болевая точка…

– Да, – донесся односложный ответ.

– Где я сейчас нахожусь? – на моем лице проскочила улыбка. Дело сдвинулось с мертвой точки.

– Рязанское графство. Трущобы. Территория Альфача Косого.

Да какого черта? Они сговорились все что ли? Ну-ка, проверим его на знание географии:

– Что входит в графство?

Патрульный без запинки перечислил баронства. Я еле удержался, чтобы не сплюнуть. Снова услышал знакомые названия: Голицынское, Репинское и прочие.

– Какая сейчас дата?

– Семьдесят шестой год со дня Второй мировой клановой войны. Завтра настанет третья неделя лета, – отрапортовал обходчик.

Ответы порождали новые вопросы:

– Что было до войны? Что за кланы? Кто такой Альфач?

– Не ведаю. Кланов было много. Российский выиграл в войне. А Альфач – это смотрящий этого района трущоб.

Ясно, что ничего не ясно. Языка-то я хорошего нашел. Поёт, будто соловей. Хотя на нем может быть жучок слежения, и скоро сюда набегут другие патрульные. Я обратил внимание, что на его предплечье такие же наколки, как и у первого мужика.

– Что значат твот татуировки? – спросил я, представляя клейма, которые наносились различными представителями банд, организованных преступных группировок и даже кланам мафии.

– Я не понимаю вопроса, – моментально признался страж закона.

Я ткнул в его рисунок.

– Неужели не знаешь? – удивился он, позабыв о боли. – Это же все зна…

Снова не рассчитал, снова перелом, снова крик. Опять пришлось заталкивать в рот кляп. Через три минуты мы продолжили общение:

– Это было последнее предупреждение! – произнес я спокойным тоном. В таких ситуациях люди понятливее реагируют, когда ты не повышаешь голос.

– Я всё понял, – смиренно пробормотал патрульный.

– Что за татуировка? – повторил я вопрос.

– Это печать. Дается

каждому живому существу при рождении.

– Кем дается? – не понял я. Тут клеймить, что ли, начали, прям как в концентрационных лагерях?

– Богами. Они дают нам тело, а на нем – печати.

– Печати? Несколько?

– У рожденных в трущобах она одна. У других три.

– Ну предположим, – я хмыкнул. Почему-то мне казалось, что мужик сам верит в то, о чем говорит. – И что они значат?

– Первая – капля. Это значит, что мы являемся кормом. Вторая – знамя графства. А третья – символ клана.

Первым желанием было свернуть ему шею. Ну достал! Чесслово слово! Мне внуки как-то пробовали объяснить, что они делают за компьютером. Они зачем-то мышкой всё время клацали, а по экрану передвигался маленький человек. И там огоньки всякие были. Вот из этих объяснений я понял больше, чем из трёпа патрульного. Но всё-таки я взял себя в руки:

– Ну допустим. А где находится Рязанское графство?

– В Центральном герцогстве.

Глубокий вдох… Выдох…

– Пусть так, – смирился я. – А герцогство?

– В Российской империи, – пленник попытался скрыть своё недоумение.

– Когда было крещение Руси? – спросил я, делая вид, что не заметил заминки. Ну эту дату он точно знает. Хотя… Нынешнее образование ни в какое сравнение с советским не идет. Встречались мне различные особи непонятного пола, которые двух слов связать не могли, а в истории разбирались хуже, чем я в веяниях молодежи.

– Я не понимаю вопроса, – испуганно проговорил мужик.

– Какое вещество вы употребляете? – задал я вопрос. Знаю, что сейчас это было не так важно, но всё-таки хотелось определить, чем именно колют себя местные торчки.

– Мы – мясо, овощи, воду. Благородные – нас.

Нет. С наркоманами говорить всё-таки бесполезно. То им ангелы с демонами мерещатся, то их домовой душит, то чудовище куда-то утаскивает. И ведь развелось всякой дряни! Раньше такого точно не было.

– И как же они вас едят? Вы вкусные?

– Кровь пьют. А насчет вкуса – не знаю. Те, кто в катакомбах живут, знают. А я всегда на поверхности был. У нас тут животные есть. Благородные нас правильно кормят. И заботятся о нас. Чем мы здоровее, тем лучше.

– И зачем они это делают?

– Потому что чем мы здоровее, тем…

– Кровь нахрена они пьют? – прикрикнул я. Эх, сдают-то у меня нервишки. Всё-таки я уже не тот, что прежде.

– Ну так им же нужно залечивать раны и поддерживать бессмертие. И солнце они любят. Так что без крови никак.

Так, всё! Задаю ещё три вопроса и ищу другую жертву. Этот патрульный для меня бесполезен – слишком невменяемый. Нужно найти кого-то адекватного. Надо будет утащить человека, который сидит у костра. Там, вроде, вполне нормальные люди обитали. Салюты пускали, с детишками возились, бабёнок щупали.