Наследники Ваньки Каина (сборник)
Шрифт:
Зазвонил телефон.
Клейн вскочил и схватил трубку. Он долго говорил с транспортным отделом милиции. Договорились, что Москва создаст оперативную группу, а Клыч со своими людьми идет им навстречу до пограничной между губерниями станции; на двух промежуточных пунктах, в Клебани и Товаркове, они по телеграфу свяжутся с москвичами, сообщат друг другу о результатах. Проводник говорит, что не видел двух пассажиров спального купе уже после Андреевского, то есть отъехав всего пятьдесят километров от города. После Серпухова он заглядывал в купе, там уже никого не было. Не было и чемоданов. Но ему в голову не пришло ничего страшного, он счел, что пассажиры перешли к соседям перекинуться в пульку или покер. Многие пассажиры в спальных вагонах так и проводят большую часть пути. По мнению его, человек, сопровождавший старика, невысокий плотный мужчина в летнем пальто и котелке, вел себя беспокойно. Долго маячил в коридоре. Клейн договорился о связи и простился с москвичами.
— Все, — сказал он, устало глядя на Клыча. — Начинайте, Степан Спиридонович. Пошарьте по станциям. Они маленькие. Там много глаз. Часто каждый приезжий бивает ими примечен. Мне звоните со всех пунктов. Кто от вас останется в бригаде?
— Селезнев, — сказал Клыч, приглаживая усы. — Смотри, браток, — повернулся он к Селезневу, — от твоих указаний теперь вся история с Котом зависит.
Селезнев усмехнулся, ничего не ответил. Вбежал По-тапыч, со штативами под мышкой, с неизменным своим чемоданчиком.
Меня берете?
Без тебя как без рук, — сказал Клыч. — Разрешите Потапыча с нами, Оскар Францевич.
Разрешаю. — Клейн пожал всем руки и вышел.
Ильин, Климов, Потапыч, — сказал, подтягиваясь и застегивая тужурку, Клыч, — полчаса на подготовку, сбор на вокзале, у транспортного отдела милиции. Я тут пока еще кое-что у старушки выясню. Ты, Климов, по приезде на вокзал возьми расписание, по которому шел поезд, выясни все места остановок. Ильин, позвони в магазин Шварца, потолкуй о Федуленко. А лучше съезди туда сам. Даю тебе на это пятнадцать минут сверх положенных. Все.
Глава VIII
Путейский рабочий орудовал рычагами, и дрезина ходко бежала по рельсам. С обеих сторон вдоль насыпи густо стояли сосны. Места были глухие. Темная тяжелая зелень бора изредка перебивалась косяками молодых берез, когда запах хвои уступал свежему запаху вешней, молодой еще листвы и птицы с майской страстностью запевали над полотном дороги. Черные подгнившие шпалы скрипели. Проржавленные рельсы гудели под колесами дрезины. Изредка пролетали будки путевых обходчиков, и опять шли леса. На редких переездах перед закрытыми шлагбаумами стояли впритык друг к другу телеги. Лошади, поднимая морды, ржали в небесную синеву. Возницы в домотканых пиджаках, поднося ладони к глазам, долго глазели вслед пролетевшей дрезине.
— Начнем от Андреевского, — сказал Клыч, пытаясь закурить на ветру бешеной езды. — И пойдем обратно, к городу. Климов, твое дело только смотреть. Местность, подозрительное поведение, личности… Ильин, ты расспрашиваешь. Сначала путейцев, потом всех, кто там будет по дороге встречаться… Не видали ли; не слыхали ли… Тут, черт его раздери, братишки, как бы не спугнуть. Может, он где на станции и прячется.
Вы Федуленко подозреваете? — спросил Стас— Анкета у него такая. Кончил перед войной гимназию, из чиновничьей семьи. Потом юнкерское училище, два года фронта. В гражданской войне принимал участие на нашей стороне. Работал в нродарме Восточного фронта.
Ин-тен-данты! — хмыкнул Клыч. — Хотя, конечно, разные бывали.
С двадцатого года безработный. В двадцать втором стал работать у Шварца старшим продавцом. Пьет умеренно. В карты не играет, в воровстве замечен не был, отношения с хозяином хорошие. Состоял в профсоюзе. Человек молчаливый, скрытный, но суетливый. Всегда много ходит, толчется на месте, как будто у него на душе беспокойно. В общем, тип неопределенный. Никто о нем ничего точного не знает. Я позвонил Селезневу, попросил к Федуленко на квартиру направить ребят, пусть потолкуют с хозяйкой. Жил, кстати, один. Семья была когда-то, но исчезла.
Путеец за рычагами, обернувшись, что-то крикнул. Ветер отнес слова. Клыч шагнул к нему, держась за поручни, выслушав, кивнул.
— Уже Клебань, потом Пахомово, за ним Андреевское. Обдумывай, ребята, как будем работать. Ничего не понятно: когда исчезли, как исчезли… Может, они и правда, где в другом вагоне сидели после Андреевского, все может быть.
А не мог Шварц сам сбежать? — спросил Стас, подняв к начальнику синеглазое задумчивое лицо.
Что он, граф Толстой, этот Шварц? — хмыкнул Клыч. — С чего ему бежать? Семью любил, детей, зарабатывал им на приданое… Нет, ежели и сбежал, то не по своей воле.
Опять за соснами замелькали дома.
— Пахомово, — сказал Клыч. — Скоро и Андреевское.
В Андреевском на станции было пусто, запасные пути поросли травой. У водокачки, привязанный к ее основанию веревкой, пялил на приезжих веселые глаза бычок. У входа на станцию сидел инвалид, отгоняя мух. Картуз его с несколькими медяками лежал на обрубках ног.
На другой стороне путей у развешанного белья звонкими свежими голосами ругались две бабы.
— Я к начальнику, — сказал Клыч, спрыгивая с дрезины. — Ильин, поспрошай публику. А ты, Климов, секи!
Стас подошел к инвалиду. Тот пьяно дремал, изредка клюя носом и вздрагивая. — Отец, — сказал Стас, — ты давно тут прохлаждаешься?
С пятнадцатого года, — уставился на него продымленными алкоголем глазами безногий. — Как из госпиталя явился после Стрыпа, так досе тут и прохлаждаюсь. Подай «лимончик», служивый!
Какой я тебе служивый? — сказал Стас. — Я у тебя вот о чем: ты с утра тут сидишь?
Глаза у инвалида приняли осмысленное выражение, он смигнул и хитро прищурился.
Видал, видал, — сказал он, — подай «лимончик», все как есть сообчу.
Да откуда у меня «лимоны», отец? — сказал Стас, оглядывая станцию. — А о чем это ты мне сказать собирался?
Это я-то собирался? — опять прикрыл оба глаза безногий. — Может, кто другой, обознался ты, парень.
Как знаешь, — сказал Стас, отходя. Слова инвалида его заинтересовали, но ясно было, что чем больше будешь любопытствовать, тем меньше услышишь.
Эй, — позвал безногий. Его снедало одиночество и желание пообщаться. — Вали обратно, скажу.
Стас подошел.
— О чем это?