Наследники
Шрифт:
Щёлк.
«… Это убийство — это вызов всем патриотам Райхена! Вильем Рахард был горячим патриотом Райхена, всю свою жизнь он боролся с национал-предателями, либералами и прочей швалью! Его называют националистом, но он не призывал убивать мирных туристов! Он не призывал убивать мигрантов! Он говорил о том, что мигранты забирают рабочие места у коренных жителей Райхенской республики! Он говорил об этнической преступности, на которую все этим либералам было наплевать! "У преступления нет национальности"… "у преступника нет национальности"… НЕТ! Это гнусная
Щёлк. Выключив телевизор, я устало откинулся на спинку дивана.
В дверь постучали.
— Открыто!
В комнату зашла Юлия в махровом зелёном халате.
— А шикарная у вас ванная комната для гостей, с халатами, полотенцами и феном. Даже чистое бельё выдали.
— Это же клановая резиденция, и сюда могут в любой момент прибыть члены клана, прошедшие через изнанку, а этим способом с собой много вещей не возьмёшь. Да и мало ли кого придётся укрывать у нас. Поэтому у нас всегда наготове чистая одежда. Если хочешь, тебе и пижаму для сна выдадут.
— Понятно, о хавчик.
Юлия без стеснения села рядом со мной, закинув ногу за ногу, и взяла с тарелки сэндвич с мясом.
— Что там по телевизору?
— Ничего интересного, — отмахнулся я. — Вильема Рахарда убили.
— Да ты что? И что, вот прям насмерть?
— Умер по дороге в больницу.
— Опасное это дело — быть политиком.
Юлия беззаботно шутила, но я на всякий случай внимательно за ней следил. Знаем мы это веселье. Человек смеётся, шутит, и вроде всё в порядке, а на самом деле это начало истерики.
— Ты как?
— Нормально, — удивившись, ответила Юлия. — Почему ты спрашиваешь? А… нет, забей. Это не первый человек, которого я застрелила. Но…
— Но?
— Но первый, о чьей смерти я точно жалеть не буду, — негромко договорила она.
— Кто это был? — тихо спросил я.
— Идиот. Дебил, сбежавший из части с автоматом и взявший в заложники двух гражданских. И что хуже всего — я знала его.
Юлия замолчала, глядя на половинку сэндвича в руке.
— Извини.
— Да нет, ничего. Это было уже год назад.
— Тебе же тогда…
— Семнадцать лет было. Да, я только-только закончила учебку. А тут такое ЧП. Продавщица и покупательница, ей четырнадцать лет было, она пакет с мороженым купила и… жарко было, оно начало таять. Я в прицел видела целую лужу. И его лицо видела. Перекошенное от страха. Его полтора часа пытались уговорить сдаться. Но это дебил так пересрался, что… выхода не было. Полицейские сказали, что он в любой момент может сорваться, застрелить заложников и сам застрелиться. А по-другому было никак: стервец грамотно сел, только снайпер и мог его достать без риска для заложников. Ну, или маг, но откуда маг в том провинциальном городке мог взяться? Его вызвали, конечно, как и снайперов жандармерии, но они ещё в дороге были.
— И ты выстрелила.
— Да, — тяжело вздохнув, сказала Юлия. — Я знала его. Знала его мать. Он же из Археема был. Но я была единственным снайпером поблизости.
Я промолчал. По-хорошему, надо было бы обнять её, но я не знал, как она на это отреагирует.
— Я могла отказаться, имела право. Но… заложников я тоже знала. Девчонка любила крутиться возле части — ей нравились оружие и техника — её даже в шутку начали называть дочерью полка. И он её не выпустил, хотя командир части предлагал поменяться с ней местами.
— Значит, ты всё правильно сделала.
— Знаю. Но мне от этого легче не стало. А этот… по этой мрази я точно плакать не буду.
Я вспомнил случай, о котором рассказала Юлия. Нашумевшая история была и некрасивая. Но я не знал, что Юлия и была тем военным снайпером.
— Тогда обо мне Марк Клайвиц и услышал.
А вот это вряд ли. Хороший снайпер нам был нужен, но хороших снайперов много, а вот некромант в армии всего один.
— Если ты окончательно решила, то ритуал можем провести прямо сейчас, — сказал я.
— Прямо сейчас и здесь? — не ожидавшая такого предложения Юлия замерла.
— Ну, не прямо сейчас, а этим вечером.
— А почему прямо здесь?
— Так лучше места нет, или ты прямо церемонию хочешь устроить?
— Да нет. На фиг надо. Просто я не ожидала и думала, что мы завтра всё сделаем у тебя в квартире.
— Здесь лучше, — я показал в окно, за которым переливался купол магической защиты. — Не то чтобы я страдал паранойей и ждал, что кто-то на нас нападёт прямо во время ритуала, но, серьёзно, безопасней, чем здесь, только в фамильном замке Ларанов. Да и магической энергии тут столько, что ритуал провести будет проще. И сразу можно лечь спать, и к утру мы отдохнём.
— Хорошо, тогда я наедаться не буду.
***
Некромантия. Страшное и запретное искусство магии смерти. Крайне опасное искусство. Некроманты могут призывать души мертвых людей и разговаривать с ними, создавать некроконструкты из трупов и открывать проход на ту сторону, чтобы призвать в наш мир силу, с которой не смогут справиться даже маги.
Некромантов боялись. Некромантам завидовали. Некромантов истребляли.
Некроманты — это не просто волшебники: они черпали свою силу непосредственно из мира мёртвых, служили той жуткой неизвестной силе, которую люди персонифицировали как божество мира мёртвых. Даже маги понятия не имели об этих тайнах мироздания, по крайне мере такие, как я. Может, главы кланов знали больше, но перед рядовыми магами они не отчитывались.
И зримым символом этой связи, некромантов со Смертью, были белая прядь и, как считали некоторые, зелёные глаза. Последнее было просто суеверием: у меня, например, тоже зелёные глаза.
Седые пряди в волосах появлялись не просто так, а из-за прямого контакта с миром мёртвых. Одно соприкосновение с той стороной — одна белая прядь. Поэтому сильные некроманты уже к тридцати годами полностью седели.
Некроманты, как и маги, скрывались от инквизиторов Кунака и искали убежище. Но если магов и волшебников Райхенское княжество приютило, то вот некромантов вообще никто принимать не собирался. И тогда они буквально встали на колени перед магами. Не то чтобы они боялись смерти, но кто захочет, чтобы вымер весь его род?