Наследство дядюшки Питера
Шрифт:
— Что же предлагает сейчас наш милый янки? — спросил по-немецки офицер, когда лодку вынесло на стрежень.
Чистейший берлинский выговор подтверждал догадку. До сих пор, принимая «мотоциклистов» за русских, завербованных Беркли, он рассчитывал в случае чего выкрутиться без труда («услуга офицеру-союзнику, всего только маленькая, бескорыстная услуга…»). Теперь все выглядело иначе. Если его схватят с переодетыми эсэсовцами…
— Итак, господин Беккер… — с пугающей вежливостью напомнил офицер. — Надеюсь, вы не оглохли от гула русских пушек?
У него и впрямь чуть не отняло язык. Откуда им известно его имя? В городке белолицый не встречался с янки. Значит, еще раньше…
— Я должен высадить вас на острове немного повыше города, — заторопился он с ответом. — Так сказал мистер американец. Ночью выйдете в море. С вами пойдет мой сын Пауль.
— Так-так… Ну, а на чем нас думают выбросить в море? — осведомился офицер.
— Но ведь вы сами подготовили катер, — удивился вопросу Беккер и поглядел на рыжего. — Я видел с колокольни, как этот господин заливал баки «Кристель».
— Черт бы тебя побрал! — взорвался белолицый. — Уж не хочешь ли ты оказать, что, кроме этого катера, у нас нет ничего в запасе?
— Боюсь, что именно так, герр офицер, — растерянно пробормотал старик. — Но разве вы не получили ключа от катера?
— Ключ! Ради сохранения наших намерений в тайне пришлось прихлопнуть этого симпатягу-полковника. Теперь к пристани не подступишься. Понял, старый ты идиот?
Старик задрожал. Этого еще не хватало! Они убили русского полковника! Что же теперь будет с ним, что будет?..
— А ну, за весла! — рявкнул белолицый. — Я, что ли, грести за тебя буду?
— Может, включить мотор? — впервые подал голос рыжий.
— Нет-нет, — поспешно вставил Беккер. — Лучше не привлекать внимания.
Он попытался было налечь на весла, но руки не слушались. Они стали словно ватными. Офицер заметил это и жестом приказал рыжему сменить его. Старый Беккер устроился на корме. Настороженно оглядывая медленно уплывавшие назад пустынные берега, он проклинал в душе и белолицего убийцу, и янки, втянувшего его в эту опасную игру, и лохматые, сулящие бурю тучи.
Конечно, можно было бы в два счета добраться до острова, запустив мотор, но тарахтенье его разносится так далеко! Можно еще, выбрав укромное местечко, причалить к берегу и дождаться наступления темноты. А что как вместе с темнотой дождешься шторма? Первая же волна разнесет ветхую посудину в щепки!.. Эх, и хороши же шлюпки у этого прохвоста Гельмута! Если все кончится благополучно и янки не надует его при расчете…
— Слушай, старик, — прервал его размышления белолицый. — Этот парень достаточно надежен? Ты за него ручаешься?
— Я говорил уже. Он мой сын.
— Ну, это, полагаю, еще не все, — усмехнулся офицер. — Расскажи о нем.
Выслушав обстоятельную информацию старика-отца о «верном солдате Пауле», он небрежно заметил:
— Насколько мне известно, на личном счету штатного осведомителя гестапо Франца Беккера, кроме пастора Клауса…
— Так, значит, это вы выдали меня американцу? — внезапно догадался старик.
— …Кроме пастора Клауса, — невозмутимо повторил белолицый, — и янки-военнопленного, погибших в пыточной камере, еще тридцать преданных им земляков. Досье этой незаурядной личности хранится в надежном месте и в случае малейшей с нами неприятности будет…
— Передано русским? — ужаснулся Беккер.
— Будет передано немцам. Темнемцам. Понимаешь?
Он понял. Не раз тоскливыми бессонными ночами задумывался он над этим: что, если они узнают? Их было много, так много… И день ото дня становилось больше. Особенно после Сталинграда! Тридцать, кроме господина пастора? Хе-хе, могло быть и триста! Последние дни сами лезли в руки. И он вовсе не злоупотреблял этим, видит бог — не злоупотреблял…
«— Что ж это, милейший Беккер? Или и вы утратили веру в фюрера?..
— Нет-нет, господин ортсгруппенфюрер, [12] я как раз собирался… Вчера в лавке Хильга Вальтер, та самая, у которой муженек вернулся с фронта без ног…»
Да-да, он называл не всех. Хотя за каждого полагалась награда. Пусть не ахти какая, но все же… А кто сейчас оценит его самоотверженность? Если пронюхают — разорвут на части! Скорей бы, что ли, избавиться от этих двух. Но как? В усадьбу Гельмута сейчас не сунешься — это точно. Подойти ночью, на лодке? Рискованно, даже очень. Вот если бы… Стоп, это идея!
12
Руководитель местной (районной) организации гитлеровской фашистской партии.
На душе сразу отлегло. Нет, еще не все потеряно! Хе-хе, еще не сплетена та веревка, на которой…
— Я вижу, господина Беккера осенило свыше. Выкладывайте, выкладывайте, дружок. Чувствуется, что вас прямо распирает от радости.
Старик испуганно покосился на белолицего. Уж не читает ли мысли этот дьявол?
— Да-да, герр офицер. У меня действительно мелькнула одна мыслишка…
…Высадившись на острове, старый Беккер предложил своим спутникам подождать в кустах, а сам направился вперед предупредить сына. Пауля он застал взволнованным.
— Это верно, отец? — встретил его Пауль неожиданным вопросом.
— О чем ты, сынок? — делая недоуменное лицо, осведомился старый Беккер.
— Верно, что мне надо выйти в море?
Так вот оно что! Щенок откуда-то уже пронюхал. Но как? Догадаться обо всем могла только старуха — перед отъездом в Райнике он черкнул ей записочку, чтоб приготовила на всякий случай старую матросскую робу Пауля. Откуда же, черт побери, он узнал об этом? Или у него есть другая связь с городом?.. Стоп! Ведь старая карга украдкой, огородами бегает к своему внученку, этому гофмановскому ублюдку… Вот оно что! Старый Беккер почувствовал, как злоба распирает его.