Наследство Империи
Шрифт:
Натали остановилась в дверях, прислонившись к косяку. Ей казалось, что Кирилл пытается лепить из сухого колкого снега. Но он единственный здесь хотя бы пытался.
– Есть у вас криокамера? – спросила она. – Если проблема лишь во времени, мы могли бы затормозить биологический процесс Грайни до тех пор, пока...
Пока – что? Пока мы не найдем способ? Предполагается, что сперва мы нагоним «Инсургент», спасем детей, а после когда-нибудь займемся следующей проблемой? В глубине души мы уже решили, что важнее, и только самим себе стыдимся в этом признаться.
– Нету у меня криокамеры, – ответил их капитан. – На судне с персоналом менее пятидесяти единиц, согласно Единому Уставу Космогации,
– Что с Вратами Валгаллы? – спросила она. – Мы их никак не можем использовать?
– Для Игрейны? Во что вы предлагаете ее сохранить? В плюшевого мишку?
– Не будьте циничны, умоляю вас.
– Я не циничен. Этого проекта более не существует. Я его закрыл.
– А технология?
– У меня была Служба Безопасности. Она обо всем позаботилась. Мы уничтожили оборудование, документы... носителя идеи тоже нельзя было выпускать в большой мир. Новых Назгулов не будет. Некоторые вещи нельзя делать с людьми.
– А это? Это вот – можно?
– Мы сделали девятерых, и я имею представление о процессе. Нельзя пробудить человека в вещи, если в нем недостаточно жизненной силы. Норм бы выцарапался, в солдате есть эта жилка – выживать. А в Игрейне хватки нет. Да и в чем бы тут ее пробудить? В антенне? Или Норм одолжит свое великолепное тело для маленькой девочки? Как вам эта идея? Он-то, думаю, согласился бы, но... Повторюсь: нельзя делать некоторые вещи. Честнее и проще верить, будто все роботы попадают в рай.
Последние несколько часов настолько утомили Натали бездеятельным ожиданием, что теперь она всей душой хотела одного: чтобы это кончилось! Норм заперся с Игрейной и никого туда не пускал, Кирилл дневал и ночевал у мониторов, сканируя радиочастоты, и только она одна слонялась как неприкаянный дух.
Где-то есть воздух, где-то есть свет и голубая ширь, распахнутая во все небо. Трудно поверить в это здесь, под нависающими над головой тоннами серого камня. Наскоро выглаженные своды, иласталевые ребра крепи, извращенное эхо, блуждающее в бесконечных штольнях и штреках, куда Натали не отваживалась заходить. Во-первых, освещение там включалось не с основного, а с дополнительного пульта, а во-вторых, ей было совершенно нечего там искать. Оттуда шли потоки воздуха – временами ледяные, а иногда теплые, вливались в Большой Коридор, создавая на перекрестках причудливые завихрения. «Закрыто! Опасная зона!» – щиты с такими надписями перегораживали норы, уходящие вниз и во тьму. Предупреждения, которые только раззадорили бы мальчика одиннадцати лет, но женщина среднего возраста уже знает свое место. У нее уже есть круг интересов и обязательств, из которого не рекомендуется выходить. Все остальное – «не ее ума дело».
Она больше, чем когда-либо, жаждет убить Минотавра, но Минотавр ей не по зубам.
Мы как-нибудь вернем тебе сына, но будет лучше, если при этом ты не станешь путаться под ногами.
Вот только почему-то Натали казалось, что Норм, потупив голову, бредет по черной полосе своей жизни, причем сослепу – вдоль, а Кирилл поглощен азартными играми с Зиглиндой. А Брюска у обоих где-то между всем этим.
Чуть выше по основному ходу открылась и закрылась дверь: свет перемигнул, и Натали на некоторое время потеряла способность видеть в полутьме Большого Коридора, свернула влево, в первое попавшееся ответвление, прошла несколько шагов и остановилась там, чтобы глаза привыкли. Ни на кого из спутников ей не хотелось тупо моргать.
Мимо прошел Норм: она узнала шаги. Более тяжелые, чем у Кирилла, но в то же время – более мягкие и упругие. Куда это он и что за сверток у него на руках, такой... неожиданно небольшой? Ах да.
Черные и серые тени обступили Натали, когда она решилась последовать
Просторный зал, куда выходили жерла печей, служил, видимо, в прежние времена бойлерной. В одной из темных пастей Норм бережно разместил свою ношу, завернутую с головой в одеяло, пустил и зажег газ – котельная, построенная в первые времена горных разработок на Сив, работала на природном метане – и сел на пол, не закрывая заслонку. Натали осталась в дверях, смотря то вместе с ним на огонь, то на его темное лицо, видимое вполоборота.
Кремация – самый привычный в Галактике способ похорон, но в подобном исполнении он выглядел варварски. Жар от печи достигал дверного проема, Натали казалось: он опаляет ей ресницы, а спину подпирал холодный воздух пещер. Норм, находившийся к огню несравненно ближе, непонятно как выдерживал это пекло. Впрочем, и по его лицу заструился пот. Похоже, он намеревался сидеть тут до последнего, пока не придет время выключить печь. И где-то среди всего этого был Бог. Его, как биение пульса под пальцами, ощущаешь... в какие-то времена.
Робот на воле, без руководства, без правил, один. Что теперь?
Ее собственное «теперь» наступило сию секунду: завибрировал наручный комм. Норм дернул щекой.
– Натали! – выкрикнул голос Кирилла. – Куда вы запропастились? «Инсургент» только что вошел в систему. Он здесь!
– Вы уверены, что это он?
Натали перегнулась через плечо Кирилла, хотя цифры на мониторе ни о чем ей не говорили. Чтобы их читать, нужно штурманское образование. Норм, вошедший неслышно следом, нависал сверху. После доскорбит. Настало время простого и отрадного мочилова.
– Как если бы он мне доложился. Масса соответствует. Точка входа – соответствует. Время, в конце концов, тоже соответствует: у нас была фора.
Это было начало. Потом словно вихрь подхватил их, Натали смутно помнила полет по ослепительной равнине, накрытой голубым куполом, два крыла колкой снежной пыли по обе стороны: сама планета крутилась навстречу, ложилась под полоз, убегала назад. Сив, кажется, накренялась, катая их, словно горошину на блюде, и грохот крови в висках заглушал рев мотора. Разреженная атмосфера Сив и рафинированная смесь в дыхательном аппарате выключили ее вестибулярные механизмы, наречный ветер выдул из головы мысли, а из груди – душу, и в седле Натали оставалась только благодаря тому, что обхватила Кирилла за пояс. Норм на своем снегоходе далеко их обогнал. Как ему это удавалось при равных мощностях двигателей и педалях, выжатых до отказа, – уму непостижимо, ведь в паре со своей сумкой он был много тяжелее, чем Кирилл в паре с Натали. Наверное, робот интуитивно лучше распределял вес. Смысла в том, чтобы оказаться у шлюза «Балерины» первым, было немного, но, видимо, ему до смерти приспичило пострелять по реальной цели.
Следующая картинка, на которой Натали включилась, была уже внутри корабля. Она проскочила в «свою» комнату, на ходу стаскивая с головы шлем, а с лица – очки и респиратор, и вот эти уродливые мешковатые штаны – тоже. Остальное подождет. «Балерина», к слову сказать, выстыла за то время, что стояла пустой, так что огромный форменный свитер, рассчитанный на монтажника или оператора-проходчика, некоторое время будет весьма уместен.
Мужчины в рубке избавились только от курток и шапок, и даже маски все еще висели у них на груди. Заняли собой весь полезный объем, и для Натали только в дверях нашлось место. Кирилл набирал программу подготовки к взлету, Норм, небритый, согнувшись, разглядывал мониторы. У нас тут, однако, штаб.