Наследство из преисподней
Шрифт:
Антон сопоставил факты и сообразил, что московские гости неспроста бегали по болотам с карабином и пистолетом в руках. Тем более, что Украина – это не бескрайние сибирские просторы. Это там у охотников неучтенного нарезного оружия хватает.
– Случилось…
Я пытливо заглянул Антону в глаза – можно доверять ему или нет?
Можно. А что делать? Нужно ведь на кого-то опереться. На кого? Вот именно – на Госпожу Удачу. Она иногда принимает человеческий облик. Может, Антон и есть та козырная карта, которой мне не хватало?
Я
Илона исподтишка бросила на меня колючий взгляд, но промолчала.
И правильно сделала. Потому как в противном случае мне пришлось бы решать сложную задачу: ей сразу вырвать язык или немного подождать?
– Да, браток, ты попал под конкретный расклад… – Антон закурил. – У меня есть только один вопрос…
– Какой?
– Откуда у тебя такие познания в работе на местности?
Термин "работа" мне был понятен без объяснений. Невольно вздохнув – ничего не поделаешь, нужно выкладывать карты на стол – я кратко ответил:
– Служил в десанте.
Все-таки мне не хотелось раскрываться до конца. Десант и спецназ ГРУ, как говорят в Одессе, две большие разницы.
– Где?
– В тех же местах, где и тебе пришлось тянуть лямку.
– Ну ты темнила… – Антон ухмыльнулся. – Лапшу в поезде мне на уши вешал…
– Прости и пойми меня. Когда мы вернулись, мне хотелось вытравить из памяти все, что связано с Афганом. Потому я никогда не распространяюсь на эту тему. Она для меня под запретом.
– Да понял я, понял… Мне Афган снился лет пять. Одни кошмары. Но потом все плохое начало забываться, с ребятами встречаюсь…
– Откат бывает разный. Я, например, вычеркнул те годы из памяти.
– Все, все, я закругляюсь. Никаких вопросов на эту тему.
– Давай лучше помянем парней, что не вернулись…
Мы выпили, не чокаясь, помолчали, а затем я сказал:
– Антон, мне нужна твоя помощь.
– Какие проблемы? Мы с тобой братья по оружию. Чтобы ты не говорил, но Афган вытравить из памяти невозможно. Я готов. Если тебе нужны надежные ребята, скажи. Я за сутки могу собрать взвод. Притом, с оружием.
– Взвод – это хорошо… Но я пока не знаю, кто играет главную скрипку в оркестре, который меня заставили слушать и что эти "оркестранты" ищут. Во всей этой истории есть какая-то несообразность, и я никак не могу понять, в чем она заключается.
– Может, это Грач?
– Не думаю. Мы разошлись с ним полюбовно. Он не стал бы устраивать на меня облавную охоту. Грач не тот человек. Он поверил, что я не соврал ему. Да, Грач тоже лицо заинтересованное. Однако я думаю, что за мной шли другие. Как ты любишь говорить, чисто конкретные пацаны.
– Тогда чем я могу тебе помочь?
– Мне нужна база. Твое хозяйство подходит мне на все сто. Во-первых, за городом, во-вторых, рядом лес, в-третьих, у тебя есть тачка… Ну, и так далее.
– Понял. Договорились. Можешь мною располагать.
– Но учти, со мной связываться опасно, как ты, надеюсь, уже понял.
– Я человек понятливый… – Антон мрачно улыбнулся. – Но скажу тебе честно, мне эта мирная жизнь во где сидит. – Он показал на горло. – Сплошная скука. Иногда страсть как хочется тряхнуть стариной и погонять этих стриженых бобиков, которые еще в люльке были и под себя гадили, когда мы родину защищали. Впрочем, что для них родина? Пустой звук. Дойная корова, у которой можно вырвать вымя и отправить на скотобойню к дяде Сэму.
– Учти, никто из твоих соседей и друзей не должен знать, какие у тебя гости. Не говори никому ни слова. Думаю, до приезда твоей семьи я успею управиться. А если нет, то все равно съеду.
– Почему?
– Не прикидывайся наивным. Ты – это одно, а женщина и дети – совсем другое. Если меня тут засекут, могут завалить всех. Вот и кумекай, стоил ли проявлять гостеприимство. Если ответишь отказом, я не обижусь. Честное слово. Найду другой вариант.
– Я два раза не повторяю, – отрезал Антон. – У меня тут не дом, а крепость. Позже покажу, убедишься. Я ведь фермер, а у нас много нехороших людишек. Некоторые норовят украсть все, что плохо лежит, а иные готовы и горло соседу перерезать за то, что он более зажиточный. Меня уже раз судили, и после того я окопался капитально. Мои защитные редуты можно пройти только с танком.
– За что тебя судили?
– Понимаешь, повадились три урода нутрий из загона по ночам таскать. Ну, я и накрыл их как-то под утро. Так они хотели меня маленько ножиками расписать. Вот и пришлось поучить ворюг уму-разуму…
– А зачем тебя потащили на суд? Они ведь в живых остались, как я понимаю.
– Ага, в живых. Только я слегка их помял. Кому руку сломал, кому ногу… А не хрен на чужое зариться!
Ну и, ко всему прочему, у них нашлись влиятельные защитники. Эти трое ведь не себе домой таскали моих зверушек. Будь воры голодными, я бы их понял. Тут неподалеку, на автотрассе, кавказцы шашлычную поставили и решили поживиться на дармовщину. Наняли этих трех махновцев – и вперед. Они платили ворам копейки, а сами имели тысячи.
– Воровали только у тебя?
– Ну что ты… Конечно, нет. Всех хозяев в округе курочили: у кого свинью сопрут, у кого козу или гусей, а однажды и бычка годовалого с подворья увели.
– И что присудили?
Антон помрачнел.
– Едва в зону не попал, – ответил он со злостью. – Я, видите ли, нарушил права человека. А то, что они мои права столько раз нарушали, суду было пофигу.
– Но тебя ведь не посадили.
– Только потому, что я вызвал из Киева классного адвоката – из наших, вместе в Афгане были – и дал судье на лапу больше, чем покровители этих воров. Так что теперь у меня в охране кавказские овчарки.