Наследство Крэгхолда
Шрифт:
Энн решила прекратить свое бдение у окна — луна совсем скрылась из виду и, возможно, уже не появится всю ночь, а без ее света ничего не было видно.
Вздохнув, она побрела через всю комнату, чтобы включить свет. Где-то в чемодане у нее должны были лежать несколько романов в мягкой обложке, так что можно было читать хоть всю ночь напролет или хотя бы до тех пор, пока снова не захочется спать. На память пришла только какая-то «История любви», которую она купила на вокзале в Бостоне. Такой ночью не стоило читать мистические романы, приобретенные ею по случаю, — их она будет читать только днем! Эта простая мысль показалась ей довольно забавной. Зачем
Пройдя в темноте через всю комнату, Энн подошла к выключателю и протянула руку, чтобы нажать на него, и в этот момент внезапно с ужасом почувствовала, точнее, осознала, что в комнате, кроме нее, находится кто-то еще…
Эта мысль была словно удар в самое сердце.
Шаткая, покачивающаяся, пляшущая под ногами ступенька на краю пропасти полнейшего ужаса и безумия… За долю секунды темнота, нереальность ощущения и ужас от мысли, что это никакая не фантазия, что она сейчас в безопасности, помутили разум Энн, а сердце ее застучало в самом горле. В отчаянии она нажала на выключатель и повернулась в сторону, прислонившись спиной к стене у двери.
Комната мгновенно озарилась электрическим светом.
Широко раскрыв глаза, Энн Фэннер с изумлением посмотрела через всю комнату в сторону окна. В сторону ужаса.
И сердце ее остановилось.
Рот широко раскрылся, и от беззвучного крика напряглись все жилы на ее прелестной юной шее, но затем ее губы зашевелились, челюсти задвигались, и оцепеневший мозг ответил на то, о чем пытались рассказать глаза.
То, что стояло у окна и что ее глаза не желали, не могли воспринимать, поднялось во весь рост и, расправив широкие крылья, двинулось на нее. Оно шло медленно, сверкая глазами, выпустив когти и блестя острыми зубами, выступавшими из кроваво-красного, похожего на пещеру рта, зиявшего, словно ворота в ад. Ад безумия.
Энн Фэннер закричала.
Она продолжала кричать. Ее громкий, все усиливающийся, дребезжащий крик многократным эхом отозвался во всех коридорах и номерах Крэгхолд-Хаус.
Такой громкий, что мог разбудить всех живых.
И мертвых.
Когда они подбежали к номеру Энн, она жалобно кричала; крики эти были такими душераздирающими, что мужчины стали пытаться высадить плечами дверь, и каждый новый вскрик подстегивал их усилия. Гай Вормсби и Питер Каулз, одетые так, словно только что пробудились ото сна, ворвались в комнату, где у самой двери увидели Энн, сжавшуюся от ужаса, как ребенок, и громко рыдавшую, в совершенном потрясении глядя через всю комнату на запертое окно. Кроме нее, в номере никого не было, и не успели Питер и Гай обменяться недоуменными взглядами, как в комнату влетела встревоженная и взъерошенная Кэтрин. Пока она выкрикивала вопросы и слова сочувствия, «ее мужчины», подхватив Энн на руки, бережно отнесли ее и положили на кровать. Когда Энн взглянула на Гая Вормсби, лицо у нее было такое, будто она видела его впервые. В отчаянии она бросилась к нему, обняла и зарылась лицом в его руки, пытаясь спрятаться, как ребенок, испугавшийся темноты. Питер Каулз покачал головой; его обычно циничное выражение лица теперь казалось растерянным и полным раскаяния; он напоминал мальчишку, пойманного за руку, которую он запустил в банку с печеньем, или с измазанным вареньем лицом. Кэтрин Каулз стояла рядом, обхватив локти руками; ее трясло так, как будто в номере стоял страшный холод. Гай изо всех сил старался успокоить испуганную девушку, лежавшую на кровати:
— Все хорошо, успокойтесь, Энн. Мы с вами — все мы. Вы кричали, Энн. Что это было: ночной кошмар?
Он говорил тихим уверенным голосом, таким, как говорят с ребенком, который боится оставаться один в темной комнате. Энн в отчаянии качала головой, теребя манжеты пижамы. Рот ее шевелился, но, дрожа и запинаясь, она лишь могла произнести какие-то отрывочные слова:
— Нет… нет… я услышала шум… я встала… включила свет. У окна. Там… — Внезапно она замолчала и снова разрыдалась, пока Гаю не удалось уговорить ее успокоиться. Прекрасные глаза Кэтрин Каулз тоже наполнились слезами. — Только это был не человек… — продолжала Энн. — Он был скорее похож на… на… о господи! Это неправда! Это невозможно. Такого не бывает…
— Чего не бывает? — раздраженно спросил Питер Каулз из-за спины Гая Вормсби. — Ну же, леди! Что вы видели?
— Заткнись, Питер, — резко оборвала его Кэтрин. — Сейчас не время для твоей бесцеремонной прямолинейности. Ты что, не видишь: бедная девушка полужива от страха!
— Успокойтесь, вы оба, — тихо приказал Гай Вормсби и снова повернулся к Энн: — Продолжайте, Энн. Вы видели…
— Вампира, — вяло произнесла Энн, словно бы понимая, что никто из слушающих ее не поверит в это.
— Вампира, — повторил Гай Вормсби.
— Да-да! — выпалила она. — В плаще, с клыками и когтями, и он прошел в окно.
— Окно заперто, Энн, — медленно сказал Гай. — Изнутри. Как он мог попасть сюда и выйти отсюда? Дверь в номер тоже была заперта на задвижку. Вы же видите, что нам пришлось сделать, чтобы попасть сюда, — буквально вломиться. В коридоре мимо нас тоже никто не проходил.
Энн Фэннер вздрогнула от воспоминаний.
— Но, Гай! — заплакала она. — Говорю вам, что я его видела. Так же отчетливо, как и вас. Господи, что же творится в этом ужасном месте?
— Это — игры Картрета, — сказал Питер, коротко и резко рассмеявшись — смех его был похож на лай. — Либо это он, либо просто ночной кошмар. Энн, детка, ну, скажите, это же возможно, правда?
— Питер, — с угрозой в голосе произнесла Кэтрин.
Энн Фэннер, изобразив храбрую улыбку, кивнула Кэтти:
— Все в порядке, Кэтти. Я знаю, что он чувствует и думает, и не могу его осуждать. Никаких вампиров не существует, правда? И привидений тоже. Разве не я это говорила…
— Не надо впадать в истерику, — ровным голосом сказал Гай Вормсби. — Все возможно. Вам уже получше, Энн?
— Да… я думаю… вы здесь уже так долго…
Сидевшая по другую сторону кровати Кэтрин Каулз протянула руку и ласково погладила Энн. Та улыбнулась ей, и Кэтти улыбнулась в ответ. Однако Питер Каулз продолжал обследовать номер, заглядывая во все углы и щели. Обойдя комнату еще раз и качая головой, он снова критически фыркнул:
— Нет никаких потайных дверей, раздвижных стен или приставных лестниц, как это обычно бывает в домах с привидениями. Слушайте, а где, черт побери, наш дорогой Картрет? От крика Энн он должен был тут же примчаться сюда как сумасшедший. И Вентворт, я уж не говорю о Хильде — моей прелестной датчанке.
Гай Вормсби с горечью усмехнулся.
Питер бросил на него сердитый и обиженный взгляд, будто Гай дал ему пощечину:
— Я сказал что-то смешное, Гай?
— В каком-то смысле — да. Хильда каждый день после обеда уходит с ночевкой домой, на ферму отца в долину. Картрет — ночная птица. Вполне возможно, что и сейчас он отправился на прогулку, а что касается Вентворта, то его я до сих пор ни разу не видел, хотя он всегда исправно доставляет все, что ни закажешь.