Наследство убитого мужа
Шрифт:
– Ничего он не сказал, – пробормотала я, – молчал как рыба.
– Ну, и ладно, – отмахнулась Эльвира, – меньше слов – дешевле телеграмма.
Зазвонил мой сотовый. Это была Любаша – заведующая точкой на Каменской, куда я, собственно, и направлялась.
– Прошу простить, Евгения Витальевна, за ранний звонок, – защебетала она, – вы обещали подъехать, я уже работаю…
– Подъезжаю, – проворчала я. – Что у вас вчера стряслось?
– Недостача, Евгения Витальевна, – дрогнул голос у заведующей. – Надежда взяла три дня за свой счет – кто-то умер у нее. А как ушла, не досчитались 25 тысяч – всей выручки за два дня. Вера говорит, что деньги убирали в сейф, инкассации давно не было…
Я чуть не застонала. Как меня достали эти Вера, Надежда и Любовь на улице Каменской!
– Вера на месте?
– Отпросилась до обеда, – стушевалась Любаша. – Провериться ей надо, Евгения Витальевна… Это самое у нее… Месячных нет.
– Месячных нет? – вскипела я. – И что бы это значило? Беременность? Климакс? Смерть? Увольнение с работы уже сегодня? Черт знает что… – И, отключив телефон, злобно запыхтела.
– Перейдем на «ты»? – предложила Эльвира.
– Перейдем, – решительно кивнула я.
– А ты ничего, соседка, тоже заводишься, – уважительно констатировала Эльвира. – Так их, лоботрясов, гони к такой-то матери. Проблемы, что ли? Требуется квалифицированная правоохранительная помощь? Ты не смущайся, помогу по-соседски.
– Разберусь, – вздохнула я. – Сами с усами. Спасибо, Эльвира.
Через несколько дней мы снова с ней встретились – теперь уже в супермаркете. Я выбирала освежитель, а она подъехала сзади с тележкой и ткнула пальцем в пузатый флакон с потускневшей надписью «Новинка».
– Вон тот бери, соседка. Не знаю, как насчет других запахов в доме, но мужицкий изгоняет напрочь. Проверено.
Мы посмотрели друг на друга и засмеялись. У Эльвиры был усталый вид. И полицейская форма на ней сидела как-то скучно. Она держала за горлышко бутылку безумно дорогого французского коньяка.
– Выпьем, соседка? Напьемся в хлам, поболтаем о чем попало? Но только не сегодня, сегодня никак, до койки бы доползти. Не шучу, Евгения, подгребай завтра часикам к восьми. Путь не дальний от твоей халупы, такси можно не брать… Да не смотри такими глазами – это маленькие «ноль-семь», не сопьемся…
Я пришла к ней на следующий вечер – немного настороженная, под напряжением. Кто их знает, этих майоров полиции в женском обличии, – а вдруг они воинствующие лесбиянки? Но нет, обошлось, Эльвира оказалась обычной, хотя и довольно непринужденной женщиной. В интерьере, впрочем, не чувствовалось наличие женской руки – местами элегантно, стильно, но порядок Эльвира поддерживала нечасто и как-то выборочно. Половина вечера ушла на то, что я озирала ее углы, мысленно вытирала пыль и переставляла мебель. Это не помешало нам напиться до «зеленых человечков» – благо завтра был условно выходной день. Эльвира потчевала меня деликатесами из кулинарного отдела самого пафосного в городе гастронома, поила дорогим коньяком.
– Сопьюсь, соседка, – сконфуженно призналась я, заедая огнедышащую смесь мясистой оливкой, – то с подругой выпиваю, то с тобой.
– Ерунда, – громко чавкая, отмахнулась Эльвира. – Ты даже не представляешь, как квасят в полиции, и ничего, не спиваемся. Мусорная работа, только так и держимся на плаву. Давай по второй, – подняла она стопку, – за бабское одиночество – штуку, всесторонне оправдывающую женский алкоголизм.
Мы славно провели вечер (до того момента, пока не отказала память). Эльвира травила ментовские анекдоты, я смеялась. Потянуло в меланхолию, я стала жаловаться на жизнь, рассказала о своем покойном муже, расписывала, как стала жертвой киднеппинга, – на этом месте Эльвира перестала есть, открыла рот и смотрела на меня восхищенными глазами.
– Ну ты дала, соседка… – уважительно поцокала она. – Молодец, не сломалась, растешь в моих глазах. Черт, не знала про эту историю – я ведь только полгода в Центральном развед… тьфу, в центральной ментуре работаю.
Заметив, что я ухожу в депрессивный анабиоз, она сменила тему, стала с хохотом повествовать о своей неудачной попытке наладить семейную жизнь. О крохоборстве мужа, об отчаянных его попытках забраться под каблук жены и тихо там сидеть, ни о чем не помышляя.
– Вот на хрена мне такой мужик, скажи? – бормотала захмелевшая Эльвира. – Подчиненных мне и так хватает – только и делают, что в рот заглядывают да спешат услужить, а за спиной гадости говорят. Мужик мне нужен, а не эта размазня… Заработать денег толком не может. Что-то сделать своими руками – тоже, потому что руки не оттуда растут. Ходит весь пришибленный, запуганный, в каждой покупке выгоду высчитывает, каждую копеечку перебирает… Рассказать его любимую фишку? – засмеялась она. – Поднимается на лестничную площадку, достает ключи, но вытирает ноги не о свой коврик под дверью, а о соседский, чтобы свой не пачкать. Представляешь? И только после этого заходит в квартиру. Я как увидела, меня чуть не стошнило…
Мы досиделись до того, что я вообще не помнила, как оказалась дома. Хорошо, что дома, а не на стройке. Проснулась в собственной кровати – разобранная, немытая, исполненная глупых предчувствий, основанных непонятно на чем. Зазвонил телефон, я схватила трубку и облегченно вздохнула, услышав ехидный голос Шуры:
– И что у нас с хорошими новостями, подруга?
– За хорошими новостями не ко мне, – хрипло отозвалась я.
– Спишь, что ли? – удивилась Шура. – Но у вас уже одиннадцать утра.
– Болею, – призналась я.
– Подожди, сейчас догадаюсь… С соседкой отмечали день единства всех незамужних женщин мира?
– Не ревнуй, это всего лишь соседка. Подожди, – клетки мозга понемногу просыпались, – что значит «у вас уже одиннадцать»? А у вас?
– А у нас двенадцать, – невозмутимо отчиталась Шура. – Я немного не дома. Рудик вывез на Бали – очень хочет мне понравиться.
– Так ты сейчас на Бали? – поразилась я.
– Ну да, – удивилась она. – А что такого? Это не Антарктида, в конце концов. Здесь полно нашего брата. Вот лежим в пятизвездочном номере, с террасы заглядывает солнышко, повсюду пальмы, пальмы… аж выходить туда не хочется. Звоню из кровати, Рудик спит, устал за ночь, доказывая свою великую и всепобеждающую любовь. Я тоже, знаешь ли, немного устала, – с жеманными нотками призналась Шура. – Это была непростая ночь. Такая, знаешь, с элементами героической эротики… – и добавила, что-то уловив в моем насыщенном ядом молчании: – Вот только не надо злобно хрюкать из подворотни, подружка.
– Больно надо! Делай что хочешь. Мы с тобой по разные стороны кошелька. А кто обещал быть со мной? В радости и в горе? Кто обещал, что я всегда могу на тебя положиться?
– Что-то не так, Евгения? Пришло время, чтобы на меня положиться? – сразу посерьезнела подруга.
– Да нет, все в порядке, – вздохнула я. – Бытие застыло и никуда не стремится.
– Понятно, – задумчиво произнесла Шура, – значит, злодея, напавшего на тебя в подъезде, не нашли и не искали. Повторно он не объявлялся. Полиция на страже. Свой бизнес ты не продала.