Наследство Ушедших

Артемьев Роман Г.

То, что я пойду по воинской стезе, даже не обсуждалось. Дети здесь следуют по стопам родителей, исключения редки и всегда вызваны особыми обстоятельствами. А вот после получения пояса возможны варианты. Надежды на возрождение рода дед связывает в первую очередь с дядей Милорадом и в меньшей степени с дядей Деяном, отец из трёх братьев младший. Я, получается, второй сын младшего сына, то есть хорошего наследства мне не видать. Это с одной стороны минус, но в то же время от меня ничего особенного не ждут и не требуют, то есть могу сам выбирать, по какому пути идти.

Остромир, находящийся примерно в том же положении, мечтает собрать свой отряд. Не ватагу, состоять в которой может любой желающий, лишь бы приняли,

а группу профессиональных воинов, действующих постоянно, уважаемых обществом и продающих меч официально, по ряду. Их много и, как правило, недостатка в работе они не испытывают. Главы крупных отрядов приравнены к сынам боярским, могут подняться до боярского чина, если проявят себя и окажут княжеству весомую услугу.

Устремления брата мне понятны, я их одобряю, но моя цель — совершенно иная. Я хочу достичь девятого круга. Войти не просто в элиту, а в элиту элит, встать на самую вершину, в первую очередь в магическом смысле. Остальное приложится. Немногочисленные «девятки» пользуются в обществе высочайшим влиянием, они на равных говорят с правителями крупнейших держав, к ним за тысячи верст приходят паломники за благословениями. Они, по сути, вне структуры общества, над ним, и в то же время одно их слово способно менять устоявшиеся традиции. Сила, свобода, знания… Мечта столь же прекрасная, сколь и недостижимая. Нужно приложить колоссальные усилия, чтобы достичь хотя бы седьмого круга или ступени, подняться ещё выше тяжелее на порядок. Плюс Обители не торопятся раскрывать свои секреты посторонним, допуская до закрытой части библиотек только тех кандидатов, в чьей преданности не сомневаются.

Впрочем, до времени, когда меня начнет волновать благосклонность старцев, надо ещё дожить. Сейчас у меня задачи проще. Войти в воинское братство, ближе познакомиться с различными аспектами божественного искусства, получить как можно больше навыков, пусть и на базовом уровне. Я потому и стремился к Синеокому, что он даёт наиболее разностороннее образование.

— Чем занят?

В ответ я показал отцу наполовину готовый артефакт.

— Очиститель. Чтобы от сырой воды живот не пучило, надо вложить палочку в туесок или вовсе в ямку и пропустить через неё силу. Недолго, вздохов десять.

— Дельно, — одобрил Ратибор. — В пути иной раз так прихватит, что не всякий целитель выходит. Видел, как до смерти кровавым поносом исходят. У Синеокого учат?

— В лавке Смирна на десяток блажневых когтей чертеж выменял.

— А когти у тебя откуда?

— Горисвет отдал. Сказал, раз в Березов еду, вдруг пристрою куда. Пристроил.

Можно сказать, обменял нечто ненужное на то, что способно в перспективе пригодиться. Блажни — зверушки пустые, промысловое значение у них имеет одна малая железа, остальное в мусор. Когти иногда собирают, потому что порошок из них отливает перламутром и используется для украшений. Поэтому я продал их ученику артефактора, расплатившемуся за них подробным рассказом об изготовлении малого очистителя воды. Подозреваю, артефакт по сути является источником ультрафиолета, только пока не придумал, как предположение проверить.

Отец полез рукой чесать затылок. Он моё увлечение ремеслом не то, что не одобрял — считал, мне надо сосредоточиться на изучении заклинаний. Будучи опытным воином, он прекрасно понимал удобство и пользу артефактов, но не лежит у него душа к ним. Вот и сейчас спросил:

— Заморозку тренировал?

Я молча указал пальцем на здоровенный валун, с чьих боков ещё не сошли следы инея.

— Отдыхаешь?

— Укрепу держу.

— Ну, если так… К вечеру сил наберись — покажу кое-что.

Ратибор в семье считается лучшим по «телесным наукам», то есть по всему тому, чему учат у Лесного Князя. Усиление органов чувств и укрепление костей, мышц и связок; выращивание дополнительных органов или улучшение работы существующих; регулировка метаболизма и, в далекой перспективе, вмешательство в генотип. По мелочам себя совершенствуют многие, качественных изменений добиваются единицы, потому что путь сложный, требующий выдержки и особого склада характера.

По большому счету, отец прав. С точки зрения выживания в бою, артефакторика менее перспективна, чем заклинания или владение оружием. Всё упирается в энергию. Моя прошлая цивилизация получила два мощнейших толчка, сначала найдя внешние источники — пар, двигатели внутреннего сгорания, электричество — затем научившись эту энергию запасать. Неважно, в материальной форме или в аккумуляторе. Здесь, на данный момент, ничего подобного нет. Источником энергии является только человек и скотина, всякие мельницы принципиально ситуацию не меняют. Носимые на теле артефакты подпитываются от человека, отсюда их изначальная неспособность противостоять более насыщенным энергетическим воздействиям. Поэтому, скажем, Воздушный щит, создаваемый пуговицей у меня на рубахе, удержит одну, в лучшем случае — две охотничьих стрелы; зато такой же щит, сплетенный отцом, играючи отразит полновесный десяток бронебойных боевых. Обычных стрел, не зачарованных.

Причем пуговица стоит половину гривны. Телушку купить можно, или козу, дающую много молока.

Периодически я играюсь с мыслью выступить в роли Прометея и придумать что-нибудь этакое, вроде простейшего парового двигателя. Память подкидывает примерную схему. Останавливают меня несколько соображений. Во-первых, с первого раза не получится точно. Я не был инженером или металлургом, с кузнечным делом знаком крайне слабо, так что эксперименты займут не один год. Где деньги взять? Во-вторых, каждому времени — свой уровень развития. Даже если я построю паровой двигатель, экономически он будет неэффективен и останется забавной игрушкой. Нет, безусловно, куда пристроить готовое изделие найдут, но ручной труд, особенно с использованием магии, на порядок дешевле. И, в-третьих, лучше оставить всё, как есть. Мой прежний мир был далеко не идеален. Возможно, новый сумеет избежать в своём развитии допущенных там ошибок, а собственные обойдутся не столь кроваво.

Глава 8

Березов ещё в дороге встретил нас новостями. Попавшийся на пути в предместьях знакомый Петра с удовольствием рассказал, что, по дошедшим до города верным сведениям, на границе состоялась битва, из которой наши вышли победителями.

— С роднинцами-то наёмных отрядов много пришло, а не помогло им, — с удовольствием пересказывал услышанное худой мужчина в длинном армяке. — Наши тоже хороши, тоже вольных набрали.

— Где встретились?

— Говорят, возле Запах. Там-то поле большое, все десять тыщ поместились.

— Да так уж и десять? — усомнился старшой.

— Мне то Зван-кожевенник сказал, он от Синька-Горбатого услышал, а Горбатый узнал от старца Услада из Короткого Шага!

Ссылка на служителя, имеющего отношение к Обители известных хитрецов, служила чем-то вроде знака качества. Впрямую они действительно врут редко. Впрочем, здесь не принято опускаться до откровенной лжи, потому что социум относительно невелик и репутация значит многое. Но местного варианта «испорченного телефона» никто не отменял, поэтому любые слухи желательно перепроверять.

Остававшийся на подворье Завид, конечно же, был в курсе событий.

— Представляешь, — начал трещать он, едва заметил меня, вылезающего из повозки. — Наши победили! Наш князь тишком мстиславльцев нанял, чуть ли не тысячу, да ещё белозерцев сгоношили, они подмогу прислали!

— Белозерье объявило войну Родне?

— Не, только княжеская дружина пришла.

Вот это похоже на правду. Дружина мобильна и любит влезать в заварухи, вернее, она для того и существует, чтобы влезать в заварухи.