Наследство в глухой провинции
Шрифт:
— Счастлив познакомиться с племянницей Липы, она мне о вас рассказывала. Лариса, если не ошибаюсь?
Он помедлил напротив меня, но руку я ему так и не протянула.
— Вот и навестили бы меня в доме тети Липы, а не тащили сюда под дулом пистолета, чтобы я всю дорогу думала черт знает что!
— Не понял? — удивился он.
Потом поймет! Я и в детстве не была ябедой, не жаловаться же шефу на ретивых помощников теперь. Бойко не стал настаивать на объяснении, но по взгляду, который он метнул мне за спину,
— А как мне вас называть? — ворчливо осведомилась я.
— Если не затруднит, Александром. Вы же догадываетесь, кто я?
— Догадываюсь. Бандит.
Сама не знаю, как это у меня вырвалось. Но он, как ни странно, не стал притворяться оскорбленным или строить зверскую рожу, а как-то печально покачал головой и сказал:
— Спасибо за откровенность. Вас уже успели просветить, значит. Правильный мент Федор Михайлович.
— То есть я знаю, что вы — друг тети Липы, — заторопилась я. — Вроде даже учились вместе.
— Так. А что вам еще известно? Смелее, я не обижусь.
— Я же только что приехала.
— Это не важно, порой свежему человеку охотнее докладывают подробности.
Он даже подмигнул: мол, знаем мы и о вас кое-что. Я почему-то покраснела. Когда мне говорят «смелее», то будто сомневаются в том, что смелость у меня вообще есть. Потому я и выпалила:
— Говорят, вы торгуете оружием!
Надо же знать, с кем откровенничать! Все-таки я простая, как белье на веревке. Бойко даже потемнел лицом. Такой откровенности от меня он явно не ждал. Но тут же его лицо разгладилось, как если бы он углядел в моем сообщении веселый момент.
— Вот видите, а вы говорите, только приехали… Что ж… — Он стремительно прошелся по кабинету, ступая с какой-то особой грацией, отчего я сразу представила его на ринге. — Разговоры, разговоры. В неофициальной обстановке даже смешно отрицать то, что доносит о тебе молва…
— Значит, за мои знания вы не станете меня убивать?
— Убивать? — изумился он. — А почему я должен вас убивать?
— Но убили же мою костроминскую соседку. Как я поняла, только за то, что она видела человека, с которым…
— С которым — что? — спросил Бойко без улыбки. Что такое коммерческая тайна, я знаю и научилась ее хранить, а вот все прочие тайны и секреты, кажется, не для меня. Неужели Александр Бойко оказывал такое гипнотическое влияние на мою скромную персону, что я тут же стала выбалтывать ему все, что надо и не надо?
— Ну… я подробностей не знаю, но соседка говорила, что тетю Липу пару раз подвозил домой какой-то человек, которого она прежде не видела. Не местный.
— Поня-ятно, — протянул он.
— А вот мне далеко не все понятно. — Я дерзко посмотрела ему в глаза. — Скажите, Александр, а почему вы приказали своим людям следить за мной?
— Следить? — изумился он — или просто так виртуозно умел скрывать истину.
— Именно. Не далее как вчера у моего дома стоял черный «форд». Говорят, ваша машина.
— Бедная девочка! То-то вы поломали голову, что это может быть. Я всего лишь послал их охранять вас. Как раз после того, как узнал о странном интересе, который проявил к вам некий сотник.
— Вообще-то он купил у меня дом, — пробормотала я, отчего-то холодея сердцем и в момент понимая, что он готов был к чему угодно, только не к этому.
— Дом Липы — этому…
Он как-то беспомощно взглянул на меня: мол, что же ты наделала?
— А что мне было делать? — разозлилась я. — Просто бросить его здесь? Я ведь никого не знала, мне не у кого было спросить совета… Наконец, мне просто нужно ехать домой. Между прочим, я работаю, и мою работу за меня никто не сделает…
— Говорите, никого не знаете? А как же майор Михайловский? Разве у вас с ним нет никаких дел? Я не имею в виду сугубо личные. Федор Михайлович — красивый мужчина и женщинам нравится.
Слышать, что ты в своих симпатиях не оригинальна, не очень приятно, но я решила пропустить слова Бойко мимо ушей. А вот насчет наших с Федором дел… Почему бы ему о них и не сказать? Человеку, который всю жизнь любил мою тетку.
— Я хотела перед отъездом все-таки выяснить для себя, да и для всех Киреевых… почему вдруг мою тетку понесло к полынье среди зимы…
— В вечернем платье, — добавил Бойко.
— Я этого не знала, но все равно мне казалось странным, что она вдруг пошла гулять на реку. В одиночку. Папа ездил на похороны и по приезде сказал, что на теле Липы никаких следов насилия не обнаружено. Как будто она вдруг заснула и так во сне и замерзла.
— Твой папа, Ларочка, оказался провидцем. Именно во сне она замерзла. А точнее, утонула, и в ее желудке, кроме шампанского и легкой закуски, обнаружено небольшое количество снотворного. По мнению одного опытного патологоанатома, она приняла его вместе с шампанским. Может, вздремнуть захотела…
— А вы в это не верите?
— У меня своя версия, — просто сказал он.
— Мне нельзя ее узнать? — чуть ли не умоляюще спросила я, в момент забыв о своем негативном отношении к торговцам оружием.
Он внимательно посмотрел мне в глаза и вздохнул.
— Липа любила тебя, девочка. Она часто мне говорила, что представляет свою неродившуюся дочь именно такой, как ты… А версия моя вот какова. Липа встретилась с кем-то, чье имя мы пока не знаем, скорее всего, у него на квартире. Ребята проверили: в тот вечер ни в одном из ресторанов ее не видели. И наверное, этот человек пригласил ее на переговоры… Мне кажется, она случайно узнала или увидела такое, что не предназначалось для посторонних глаз или ушей.