Наследство
Шрифт:
Вдруг я осознал, что веду себя глупо. Не следует поддаваться унынию, ведь некоторое время придется прожить в этой комнате.
Я взял пачку газетных вырезок из комода и стал изучать их. Самые старые вырезки потемнели и легко ломались. В них говорилось в основном об убийствах. Я бегло пролистывал их, просматривая заголовки. Через некоторое время я углубился в сообщение об «Убийце-Призраке», который убивал людей без всякой видимой причины. Его преступления напоминали те, которыми Джек-Потрошитель ужасал Лондон в 1888 году. Правда, его многочисленными жертвами были не только женщины, но мужчины и дети. Среди расследовавших эти преступления было упомянуто и имя моего дяди.
Все пачки были аккуратно разложены в определенном порядке, но
Наступила ночь, и свет уличного фонаря позволял видеть пыль на оконном стекле. За окном все так же монотонно жужжала неисправная неоновая трубка и слышалось пыхтение паровоза. Меня стал одолевать сон. Раздеваясь и складывая одежду на стул с непривычной для меня тщательностью, я поймал себя на мысли: а не складывал ли дядя свою одежду таким же образом? Пиджак на спинку стула, брюки на сиденье, ботинки с засунутыми в них носками на пол, а рубашку и галстук поверх пиджака?
Я приоткрыл верхнюю и нижнюю створки окна, выключил ночник и забрался в постель. По мере того как мои глаза привыкали к полутьме, я стал различать контуры предметов в комнате. Стул с моей одеждой. Стол. Неясный отблеск фотографии дяди на буфете.
Постепенно мое воображение начало рисовать гигантский город, лежащий за стенами комнаты. Темные здания, кое-где перемежающиеся небоскребами; улицы, с магазинами и трамвайными рельсами, неясно вырисовывающиеся громады складов и фабрик. Горы шлака и угрюмая прожженность рельсов и пустых вагонов на железнодорожных станциях. Неосвещенные аллеи парков и быстро проносящиеся редкие машины на главных улицах. Ряды безобразных двухэтажных домишек, прилепленных один к другому. Подозрительные личности, которые в моем воображении никогда не ходили прямо, а крались, согнувшись вдоль стен. Преступники. Убийцы.
Я резко прервал этот поток мыслей, слегка напуганный его реальностью. Не важно, что город казался чужим и зловещим, — в моей маленькой комнате с запертой дверью я был в безопасности. В комнате полицейского Дэвида Рода, лейтенанта, ушедшего в отставку 1 июля 1927 года. Я погрузился в сон.
Сновидение было простым, живым и до странности реальным. Я стоял в переулке у ограды, за которой виднелась темная кирпичная стена здания с деревянной пристройкой, выкрашенной в серый цвет. Было время рассвета, когда жизнь еще не вступает в свои права и сон висит в воздухе, как холодный туман. Бесформенные облака скрывали небо. Я видел желтую полоску света, сочившуюся из окна на первом этаже, однако не слышал ни звука. Ничего не происходило, но чувство холодного ужаса, охватившего меня, трудно было описать.
Видение постепенно менялось. Теперь передо мной была узкая ухабистая тропа, пересекающая двор по диагонали. По ней медленно шел какой-то мальчик. Ужас, нависавший над этим местом, был направлен на него. Я попытался предупредить мальчика, крикнуть, чтобы он бежал домой, но не смог пошевелиться и произнести ни звука.
Видение снова изменилось. Опять был час рассвета. Я стоял напротив двухэтажного дома, слегка отстоявшего от улицы. Перед домом была аккуратная лужайка и две цветочные клумбы. Вдалеке я видел полицейского, медленно обходящего свой участок. Затем мною завладела какая-то сила, придвинувшая меня ближе к дому. Я увидел цементную дорожку и свернутый шланг, а в нише дома — непонятную кучу. Сила согнула меня по направлению к ней, и я понял, что это молодая женщина с проломленным черепом и залитым кровью лицом. Я попытался закричать и проснулся.
Темная комната плыла вокруг меня, двигались какие-то фигуры, окно некоторое время находилось совсем в другом месте. Постепенно мне удалось заставить вещи вернуться на свои места путем пристального разглядывания их. Я сел в кровати, дрожа всем телом. Это был самый страшный кошмар, который когда-либо снился мне. Я достал сигарету, зажег ее дрожащей рукой и обернул
Внезапно я вспомнил, что совсем недавно видел пригрезившийся мне дом. Я встал с кровати, включил свет, порылся в газетных вырезках и нашел фотографии. Дом был тот же, что и в моем сне. Я прочитал заголовок. «Здесь была найдена жертва Убийцы-Призрака». Итак, вот что явилось причиной моего кошмара. Я должен был догадаться раньше.
Резко поднявшись на ноги, я собрал вырезки в кучу и понес к комоду. По ошибке я выдвинул нижний ящик и снова увидел странную коллекцию: очки, трость с серебряным набалдашником, пустой «дипломат», зеленую ленту, игрушечную лошадку, черепаховую расческу и все остальное. Вдруг послышался легкий шум. Я решил заглянуть в кладовку. Голубая форма, фуражка, ботинки висели на своих местах: Дэвид Род, лейтенант полиции, вышедший в отставку 1 июля 1927 года.
Я понял, что должен держать себя в руках. Если бы можно было отделаться от ощущения, что кто-то пытается добраться до меня! Но кому я нужен? У меня нет денег. Я здесь чужак. И тем не менее мне казалось, что мертвый дядя пытается мне что-то сообщить, заставить меня что-то сделать!
Мой взгляд задержался на поверхности стола, потертой и покрытой царапинами, но ярко освещенной светом ночника. Стол был пуст, но в углу его лежал маленький клочок бумаги. Я прочитал написанный карандашом адрес: 2318, Робей Стрит.
Странное чувство охватило меня при виде адреса. Он висел надо мной, как приговор судьбы, как некая тайна, слишком ужасная, чтобы человек мог разгадать ее. Быстрым движением пальцев я смял бумажку в комочек, бросил его на пол и сел на край кровати.
Через некоторое время в голове прояснилось, и сердце стало биться спокойнее. Я подавил в себе необъяснимый ужас, но чувствовал, что он может вернуться в любую минуту. Я лег в кровать и попытался заснуть. На этот раз видение стало более отчетливым.
Я стоял на пересечении двух улиц. По правую сторону от меня маячили темные высокие здания со множеством окон. По левую — текла широкая уродливая река. На ее маслянистой, медленно движущейся поверхности тускло отражались уличные фонари противоположного берега. Я смутно различал очертания пришвартованной баржи. Одна из улиц шла вдоль реки и ныряла впереди под мост. Другая отходила под прямым углом. Тротуар был замусорен обрывками газет, перелетавших с места на место и кружившихся по ветру. Я не мог слышать их шуршания и ощущать запаха химикалиев, который, как я знал, должен был подниматься от реки. По боковой улице по направлению ко мне шел пожилой невысокий человек. Я чувствовал, что должен крикнуть, предупредить его об опасности, но у меня не было сил. Он неуверенно озирался вокруг, как бы высматривая направление, отодвигал рваные газеты со своего пути тростью с серебряным набалдашником. В руке у него был «дипломат». Когда он достиг перекрестка, перед ним внезапно возникла темная фигура. Первый испуг пожилого человека сменился вздохом облегчения. Он, казалось, что-то выспрашивал, а темная фигура отвечала.
Потом темная фигура указала вдоль улицы, шедшей под мост. Человек с тростью улыбнулся и кивнул. Ужас и отчаяние держали меня, словно в тисках. Я не мог ни заговорить, ни подойти ближе.
А две фигуры двинулись вдоль реки и растворились в темноте под мостом.
Прошло довольно много времени. Потом темная фигура вынырнула из-под моста. Казалось, она увидела меня и двинулась навстречу. Я сделал отчаянную попытку освободиться от державшей меня силы и, как пуля, выпущенная из ружья, понесся вверх с фантастической скоростью. Через мгновение я был уже высоко над городом. Река казалась свинцовой прожилкой между кварталами. Вдалеке различались крошечные трубы, выбрасывающие язычки пламени, — заводы, работающие в ночную смену. Чувство ужасного одиночества завладело мной. Я уже позабыл сцену, виденную на берегу реки. Единственным желанием было улететь от безграничной пустоты, в которой я был подвешен. Улететь и спрятаться в каком-нибудь убежище.