Настольная книга писателя
Шрифт:
М.Фриш
Когда вы впервые начинаете писать рассказы от первого лица и делаете эти рассказы настолько правдивыми, что люди почти всегда верят им и, читая, полагают, что все написанное произошло с вами в действительности, это естественно, потому что в то время, когда вы сочиняли, вы должны были провести героя своего рассказа через все события, о которых он повествует. Если это вам удается достаточно хорошо, вы заставляете читателя этих рассказов поверить в том, что подобные события происходили с ним самим. Если вы окажетесь способны на такое, то это будет означать, что вы начинаете приближаться к своей цели, то есть к созданию такого реалистического произведения, какое превосходит действительность и становиться частью жизненного
Э.Хемингуэй
58. ПРОЦЕСС
Свою «неправду жизни» Довлатов сперва озвучивал как устный рассказ, затем обкатывал в письмах бесчисленным адресатам, потом обрабатывал как очередной литературный микроабсурд – и только после всего этого включал эпизодом в тот или иной рассказ (или повесть). Этот неизбежно нарастающий от одной стадии к другой уровень бытовой недостоверности оборачивался (в подавляющем большинстве случаев) правдой художественного факта – так стоит ли проверять ее сомнительными воспоминаниями тех, кто всякий раз «врет как очевидец»?
В.Топоров
…и все это время писал, даже в самые первые дни. Конечно, тогда я не брался за книги. Это были письма, ставшие основой моих книг, скажем так. Я писал на родину близкому другу-художнику. Каждый день я описывал все, что со мной происходило, что я открыл для себя в Париже. Многие письма послужили материалом для «Тропика Рака».
Г.Миллер
Процесс записания фраз, слов, ситуаций, характеристик, увиденного извне и подслушанного в себе, невозможен без карандаша; но запись — момент, а выборматывание порой одной непокорной фразы до стука в висках на часовых прогулках, подобно построению стихотворной строки, - адекватно ли оно записи? Я бормочу днями и ночами, на прогулках, во время обеда, во время периодической бессонницы всю долгую ночь напролет; в итоге — выбормотанный отрывок короче куриного носа, время записания которого — четверть часа.
А.Белый
У меня есть каталоги, где все организовано по довольно сложной схеме. Сейчас я пишу роман Duma Key, и я систематизировал все рабочие записи, чтобы не забыть детали всех линий романа. Я записываю даты рождения своих героев, а потом высчитываю, сколько им лет в таком-то или таком-то году. Нужно не забыть, что у этой героини на груди татуировка, не забыть, что у Эдгара к концу февраля появляется верстак. Потому что если сейчас я что-то напутаю, такая морока будет все это потом исправлять.
С.Кинг
Ни разу не испытывал озарения. Все идет гораздо медленнее. Сначала — нечто туманное, как будто пробуждаешься, во что-то всматриваешься настороженно и пытливо. Иногда в неясной мгле различаешь то, что вызывает у тебя интерес, любопытство и воодушевление — и из него рождается работа, листки с заметками, план сюжета. А когда чертежи уже готовы, и я начинаю все расставлять по порядку, нечто весьма размытое и туманное все еще присутствует. Это озарение снисходит на меня, только когда я работаю. И только напряженный труд в самый неожиданный момент может пробудить это обостренное восприятие, это воодушевление, которое ведет тебя к откровению, подсказывает решение, проливает свет. Когда я добираюсь до сердцевины романа, над которым уже длительное время работаю, тогда и впрямь что-то происходит. Повествование перестает быть холодным, не имеющим ко мне никакого отношения. Мало того, становится для меня настолько живым и важным, что все происходящее со мной самим реально лишь в той мере, в какой оно связано с романом. Все, что слышишь, видишь, читаешь, в том или ином смысле помогает моей работе — такое ощущение. Я, можно сказать, пожираю реальность, точно каннибал. Но чтобы войти в это состояние, я должен прежде испытать катарсис, а его надо заработать. Я постоянно живу двойной жизнью: у меня тысяча дел, но о работе думаю постоянно. Разумеется, иногда это состояние становится навязчивым, перерастает в невроз. Тогда, чтобы расслабиться, я смотрю кино. После напряженного трудового дня, когда в душе царит полная сумятица, кино мне очень помогает.
М.В.Льоса
Многие близкие к Василию Макаровичу в разные периоды люди сообщали, что слышали от него некоторые его рассказы еще до того, как они были написаны. А потом, когда те же люди знакомились с этими рассказами в печати, их охватывало ощущение, что они не впервые читают, а именно перечитывают уже хорошо знакомые произведения, - настолько совпадали не только сюжетные «ходы», но и отдельные детали. Эти устные рассказы - во многом идентичные будущему тексту - были нужны Шукшину для «хранения» почти сложившихся уже произведений. Но именно - почти. Что-то было еще не готово, не удовлетворяло автора, и чаще всего - концовка. Потому-то он и не приступал к фиксации вещи на бумаге.
Этот очень своеобразный творческий метод Шукшина требовал колоссальной внутренней сосредоточенности и концентрированной нервной и психологической энергии. И когда Василий Макарович приступал наконец к записи он настолько уходил в произведение, что все остальное для него существовать переставало.
...У этого метода было много достоинств, главное из которых - произведения не сочинялись, не делались, а рождались. Могли выйти когда более удачными, когда менее - но всегда - живыми. Этот метод позволял записать в полночь первую фразу рассказа, а уже ранним утром поставить в нем последнюю точку.
В.Коробов
Сначала мне приходит в голову идея, этическая или философская. Затем я придумываю интригу, которая представляется мне наиболее живой, близкой к действительности, максимально наглядной.
Р.Баньоль
Пруст доказал, что, восстанавливая в памяти какое-то событие, представляешь его себе даже более живо, чем это происходило в действительности. Думаю, это очень точно. Не знаю, почему это так: наверное, дело в том, что, когда пишешь, глубоко чувствуешь, отдаешь себе во всем полный отчет, ты очень насторожен и собран. Твои чувства и ощущения обострены. Конечно, можно слегка и приврать. Все-таки, восстанавливая в памяти какое-то событие, тоже что-то додумываешь. Это ваше дело, и смысл не столько в том, чтобы в точности передать происходящее, сколько в том, чтобы передавать дух, ауру этого события. Я бы сказал, что почти невозможно абсолютно адекватно воспроизвести факт, но, безусловно, можно постараться его реконструировать.
Г.Миллер
Я ничего в уме не держу, когда пишу. Когда пишешь, сознание должно быть чистым и пустым. Как зеркало. Если Вас интересует техническая сторона вопроса, то я сначала создаю в уме в самых общих (очень общих) чертах сюжет — а потом работаю методом «потока сознания». Если поток ломает сюжет — тем хуже для сюжета, ему придется подстраиваться. Потом текст проходит шлифовку — я разбиваю его графически, оформляю диалоги, делаю все, чтобы он удобно и легко читался именно зрительно.
В.Лорченков
Грэм Грин придумал хороший образ: опорные моменты творческого подъема он называет озерами. Когда пишешь роман — соединяешь эти озера каналами. В романе Enduring Love первыми были главы о человеке, который листает записную книжку в поисках знакомого, имеющего связи в преступном мире, а потом идет и покупает пистолет у стареющих хиппи. В тот момент я понятия не имел, зачем ему пистолет и кто он. Но я знал, что мне нужна эта сцена. Это было одно из озер Грэма Грина. Первый канал, который я прорыл, привел меня к эпизоду с попыткой убийства в ресторане.