Настоящая фантастика - 2009
Шрифт:
— Код своего гаража знаете? — спросил темполовец.
Обратно добирались молча. Трогать сейчас Корсунского не стоило. Темполовец прекрасно это понимал. Высадив угрюмых пассажиров в подвале «Аскольда», он кивком попрощался, всем видом давая понять, что на сей раз дело замято, но впредь он будет таких несостоявшихся русских купчин иметь в виду.
Корсунский и Яненко поднялись наверх, причем банкир молча вышагивал впереди, а подчиненный, волоча две мокрые и грязные шубы, сзади. И в голове у подчиненного копошилась сердитая мысль: если бы этак ненавязчиво забыть шубы в безымянном овраге, шеф бы и не заметил, а теперь вот возись с ними…
Свой груз он все же доволок до гардеробной и свалил на пол — не в шкаф же
Отрадного во всей истории было одно — Наденька ничего не видела и не слышала, иначе уже сейчас весь «Аскольд» стоял бы на ушах и тихо кис со смеху.
Из окна кабинета хорошо просматривался Кремль и все, к нему прилегающее. В немалой цене участка, выбранного для постройки банка, учитывалось и это обстоятельство. Корсунский, уже без сюртука, делал вид, будто на исходе обеденного перерыва решил насладиться пейзажем. И вдруг шарахнулся от окна, словно ошпаренный, отмахиваясь от пейзажа рукой.
— Саш, ты чего? — кинулся к нему Яненко.
Банкир молча устремил палец в сторону собора с разноцветными куполами.
— Ну, Василий Блаженный…
— Это же он! Василий! Блаженный!
— Совсем у тебя крыша съехала, что ли? — прикрикнул на шефа специалист по связям с общественностью. Но на всякий случай опустил белоснежные жалюзи.
— Лопнуло мое терпение, — сказал он. — Завтра же с утра сам еду и выбираю новую машину. Тебе придется только оплатить счет.
— Хрен с тобой! — решительно отвечал банкир и вдруг заорал: — Только не вздумай экономить! Какую ты мне дрянь с утра подсовывал? Чтоб последнюю модель со всеми примочками и прибамбасами! Что мы, нищие?!
— Будет сделано! — радостно отрапортовал Яненко.
Анна Федорец
Дмитрий Вородихин
НЕ УБИЙ
— Может быть, вас устроит коктейль «Кожа саурха»? Ваши коллеги обожают этот напиток за его экзоти…
— Пожалуй, нет. Предпочел бы чай.
— Возможно, вам понравится кофе «Берроуз»? Превосходный кофе местного производства, плантации братьев Ди. Искренне вам рекомендую.
— Извините, нет. Мне нравится чай.
— Но… если бокал легкого вина. Розовое полусухое, тоже местное.
— Нет. Мне чаю.
— Вы не желаете аутентичного марсианского вина? Но у нас есть вино и с самой Земли. Возможно…
— Нет. Только чай.
— Тогда позвольте предложить вам сок гибридного псилобобуса алоспорного…
— Нет.
— А…
— Нет!
Пауза.
Егор выбирал между двумя вариантами развития событий. Можно уйти сразу, и это будет разумной экономией времени. Более того, это будет актом трезвого отношения к человеческой сущности. Но у него все еще оставались иллюзии по поводу здравого смысла и нравственного чувства марсианских колонистов. Поэтому он предпочел пройти весь путь мучений до конца, уповая на чудо, которое прервет этот гибельный маршрут, — хотя бы и на финишной прямой.
— Сэр… полагаю, мне стоит позвать официанта-человека. В моей программе нет инструкций для выхода из создавшейся ситуации.
«Зови же, проклятая жестянка!» — подумал Егор.
— Пожалуйста, рад буду пообщаться с другим вашим сотрудником, — ответил он роботу-официанту.
Проклятая жестянка покатилась к барной стойке…
— Сэр… ммм-э?
— Горелофф.
— О! Сэр Горелофф! Прекрасное имя! Видите ли, мы обязаны предлагать посетителям весь ассортимент эксклюзивных напитков бара «Катастрофа».
— Н-но… — прежде чем Егор успел произнести что-либо осмысленное, официант, коротышка, обритый налысо и при огромной «живой тату» — скорпион, медленно переползающий с одного участка босой головы на другой, — сунул ему в руки меню.
Коктейль «Еще живы» с лаймом наверху и даймом на дне… Марсианские автохтоны были еще живы пару сотен лет назад. Коктейль «Ядовитые газы» с мятой и наркогранатой… Это то, чем они начали веселье лет сто пятьдесят назад. Коктейль «Взрывная волна» с ЛСД и ДДТ, всего в меру… Это то, чем они закончили вечеринку сто сорок девять лет назад, кстати, точно зафиксированая дата. У нас тогда еще первый спутник не пипикал. Коктейль «Glomeris myriapoda» с молоком и чесноком. То ли лишайник, то ли бактерия — из тех семи видов, которые остались на Марсе после того, как все остальное приказало долго жить. Коктейль «Бункер „Хэппинесс“» с яичным желтком и бычьим яйцом. Это то место, где безумный Даг Тэнг отыскал первое подземное сооружение, точно принадлежавшее марсианам и похоронившее последний прайд их элиты. Старина Даг присоединился к марсианским покойникам через три года после открытия, — когда продал все самое ценное и на вырученные деньги устроил межпланетный чемпионат по поглощению виски «Кланторп». Великий был человек, истинный титан земной цивилизации: победил в чемпионате и отдал концы ровно десять минут спустя, зато со счастливым лицом. Благодаря привычке старины Дага совать нос куда не следует, люди узнали, что когда-то были не одиноки во вселенной. Коктейль «Полевая археография»… О! Вот значит как! Решили увековечить то, что процветало здесь пятьдесят лет назад, вызвав к жизни буйную толпу авантюристов, рвавшихся в каждую щель ради фантастического шанса найти марсианский свиток эпохи Дуд и обеспечить тем самым полное свое безделье и комфорт аж до последнего звонка. Макс однажды показал Егору два трупа в Бункере «Хо». Оба в полном снаряжении археографов-полевиков «золотой эры» — они задушили друг друга одновременно. Или, быть может, кто-то третий задушил обоих и оставил отдыхать, оформив «дружеские объятия». Веселые люди жили в эпоху первоначального накопления марсианского капитала. Микроклимат бункера превосходно сохранил тела, несмотря на то, что с момента «останов.» прошло уже лет сорок с лишком.
Егор заколебался. Профессиональная гордость голосовала за то, чтобы заказать «Полевую археографию». В конце концов, он один из двух действующих археографов, оставшихся на Марсе. Поддержать честь мундира? Ох, нет. В список ингредиентов входят димедрол и динамит, а это уже не оригинальный жанр, это тяжелый рок.
Коктейль «Наплевать» с напалмом и незаряженным револьвером для игры в марсианскую рулетку… Похоже, бар основал человек, придерживавшийся скептических взглядов на жизнь. Лет двадцать назад людям стало наплевать и на марсианскую цивилизацию, и на марсианские свитки, и на археографов. Мода на Марс ушла вместе с модой на гонки дирижаблей.
Егор решительно захлопнул меню.
— Смотрите сами. В напитках — что? Чай. Какой? Черный. Листовой. Без сахара, лимона, ароматизаторов и наркостимуляторов. За сколько? За сто.
Официант не смотрел ему в глаза. Худшее начинало сбываться.
— Простите, сэр. Видимо, в поставках произошел какой-то незапланированный сбой. Еще вчера у нас был чай. Черный…
— Листовой? — с надеждой осведомился Егор.
— О да, был и листовой, — щедро ответил официант. — Но, видите ли, хотя на нашей благословенной планете растет буквально все, что завезли с Земли: кофе, виноград, помидоры, апельсины и опийный мак, — чай почему-то…
— Я знаю. Я провел тут три четверти года. Вашего, марсианского года, — нажимая на слово «вашего» произнес Егор. Официант должен был осознать, до какой степени он виноват вместе со всем своим Марсом! Надо же, именно чай у них тут не прижился.
— Вы часом не ирландец, сэр? — перебил его официант. В голосе его звучало обвинение: в конце концов, Марс для марсиан, а не для каких-нибудь иностранцев, в особенности проклятых ирландцев.
— Нет. Я не ирландец. И я хочу чаю! — уперся Егор. — У вас написано: чай! Значит, должен быть чай!