Настоящая фантастика – 2015 (сборник)

Зонис Юлия

Тогда кто же все это учудил?

Жаль, что рядом нет полковника. Он бы вмиг все разложил по полочкам, и мне бы не пришлось ломать голову.

Опасное это дело – думать самому, особенно когда под рукой столько пушек. А если ошибусь и потренируюсь не на тех? С другой стороны, все равно делать нечего. Да и зацепка имеется.

Один домик все-таки уцелел.

В нем обитала сладкая парочка. Оба чуть постарше Сьюзи, оба до смерти напуганы. Вздрагивают от любого шороха и каждую минуту подозрительно вглядываются в горизонт. Милые ребятки. И влюблены друг в друга до писка. Совершенно небоеспособное состояние.

Девчонка что надо! Фигура сладкая, лицо – красивое и умное, волосы пепельные, до плеч. Дольше минуты

смотреть опасно: мысли тупятся со всеми вытекающими последствиями – и наблюдение приходится сворачивать. Было в ней что-то еще, некая составляющая Х, которая притягивала к себе, оставаясь непонятной. Они чем-то похожи со Сьюзи, разница только в возрасте, цвете волос и этой составляющей Х. Парнишка – так себе, сразу видно – тюфяк. Но мордочка забавная. Исправлять ее прикладом желание не возникло. Вместе смотрятся очень даже ничего.

Откуда они взялись? Решили провести медовый месяц на райской планете? Купились на класс «А» в галактическом справочнике? В таком случае мне их очень жаль. Не повезло детишкам. Но почему они до сих пор живы?

Наши участки граничили, влюбленные голубки оказались моими соседями. Я решил хорошенько за ними понаблюдать. На райской планете происходили уж больно знакомые вещи.

Но это завтра. На сегодня информации хватит. Надо и потренироваться для разнообразия.

Следующий день я просидел в операторском кресле, изучая архивные записи, и сделал всего два полуторачасовых перерыва на тренировки. Ну и жрачка, само собой.

Они не всегда были шугаными, эти ангелы. Полгода назад резвились и бегали друг за другом, как дети малые. Она могла выйти в огород в одном купальнике и загорать под утренней Ортегой, раскинув руки. Он присоединялся, и солнечные ванны заканчивались бурными объятьями.

А вечерком оба выстраивались у забора и смотрели на закат. Схватят друг друга за руку, постоят, посмотрят и давай целоваться! Потом резко остановятся и опять закатом любуются. Иногда он вытаскивал из дома пластиковый столик и два раскладных стула, она приносила чашки с горячим чаем – и любование закатом совмещалось с чаепитием.

В перерывах между выражениями чувств она пыталась огородничать, он – приводил в порядок дом. Выглядело это очень забавно. Она могла полчаса пропалывать одну маленькую грядку. Постоит нагнувшись, вытащит пару сорняков, бросит их себе за спину, чтобы не видеть, а тяпку со злости вообще запульнет куда подальше. Выпрямится, сделает несколько глубоких вдохов и пойдет тяпку искать. Но старалась. Этого не отнять. Он иногда помогал. Один раз повыдергивал не то, что надо. Она ревела минут десять. Потом полчаса обнимались и ушли в дом.

Ремонтник из него был такой же, как из нее садовод. Без слез не взглянешь.

Я перескочил на месяц вперед – все то же самое.

Еще на недельку.

Выходы в купальнике резко прекратились. Любовные утехи тоже. И вообще, ребятки начали вести себя осторожно. Выходили из дома только в уборную и воды набрать из колодца. После каждого шага десять раз оглянутся.

Кажется, началось.

С этого момента я стал смотреть подробнее, и через час безуспешных тыканий напал на интересную сцену. Мой соседушка стоял у своего забора напротив троих чмырей и с понурым видом что-то им объяснял. Они слушали, а потом один из них, тот, что был посередине, двинул моему соседушке под дых. Ну и техника! Только пока замахивался, ему бы любой из наших диверсантов успел три раза шею свернуть. Я уже не говорю о ребятах из моего подразделения. И как не стыдно перед людьми позориться?! Остальные засмеялись, подождали, пока соседушка выпрямится, и тоже подписались: один по морде накатил, другой – в печень. Примерно с такой же скоростью. Шуты позорные! Потом все трое приняли очень серьезный вид. Центровой что-то сказал, сплюнул в огород и потрепал соседушку по щеке, как мальчика. Правый фланговый

добавил от себя какое-то словцо и тоже сплюнул через забор. Левый фланговый ограничился плевком. На этом пришлые товарищи развернулись и ушли восвояси.

Эх, соседушка-соседушка! Забор надо сплошной ставить. И высокий. Ну да ладно. Его можно понять. В конце концов, не каждый из нас живет на войне, да и «гостей» было трое… Хорошо, что живой остался. Теперь постараюсь забыть эту мерзкую картинку. Главное, я узнал, в каком направлении они ушли. Завтра с утречка прогуляюсь, посмотрю, что у них там за гнездо.

Вечером позвонил полковник, сказал, что ему уже лучше, и поинтересовался, как мне отдыхается. Я ответил, что у меня все отлично. «Местных не обижаешь?» – спросил он. Нет, говорю, не обижаю по причине отсутствия таковых. Дома разрушены, людей не видно: подевались куда-то. Осталось только двое, да и те трясутся от страха. Полковник очень огорчился. Жаль, говорит, если и они куда-то денутся. Потом помолчал немного и подобрел: разрешил стрелять из ВСЕГО, что найду, если мне вдруг захочется потренироваться. Вот это я понял сразу – не пришлось убивать ночь в размышлениях. Полковник дал «добро» на зачистку всего Блика. Теперь и ракетами можно побаловаться. Обожаю полковника! Видит, что я люблю гранаты взрывать, – а хочется-то большего! – вот и отправил меня на пустую планету с бесхозными ракетными комплексами и шикарной оружейкой! Стреляй, говорит, на здоровье, из чего хочешь! Понимает он солдатскую душу. Видит бог, понимает. Я даже рад, что его из генералов разжаловали. Иначе бы мы никогда не встретились. А кто бы еще мне такое разрешил?!

Спал опять в оружейке. Засыпал вроде бы с огнестрельным ТТ-800, а проснулся, сжимая в руках «Квазар». Повспоминал, подумал, но никаких объяснений этому казусу не нашел. Чудо, не иначе. Надо будет полковнику рассказать.

Сразу же после завтрака отправился на природу. Все как и в первый раз: полная мимикрия, минимальное вооружение. Посидел денек за мониторами – пора возвращаться к полевым наблюдениям. Свежий воздух и все такое. Профилактика геморроя опять же…

Уже через три километра обнаружил огородик размером с два футбольных поля. Почти сорок мужчин, голых по пояс, горбатились под ласковой Ортегой на его зеленых грядках. Потные тела разукрашены багровыми пятнами и полосками. У многих разбиты лица.

Они работали словно в трансе. Изможденные, измученные страдальцы, утратившие всякую связь с реальностью.

Почему-то я сразу вспомнил сириусский госпиталь. Мы там охраняли императорского Советника после очередного покушения. Закрывали дверь своими телами и никого не впускали, кроме заранее оговоренных врачей. Рядом с палатой Советника находилась tabula-rasa (официально – отделение мнемохирургии). Народу со странностями тут хватало, но больше всего мне запомнились чудики, для которых собственные воспоминания превратились в неподъемный груз. Боясь окончательно спятить, эти бедолаги просили врачей «отформатировать их прошлое», а после операции бродили по коридорам живыми растениями: слабые, беззащитные, с идиотскими улыбками и глупой надеждой начать все сначала. Как будто стертая память что-то улучшит в их жизни! Выстрел в лобешник – вот эффективное решение! Вот радикальное форматирование!

У меня чесались руки «оказать им посильную помощь». Не могу смотреть на такую позорную слабость. Даже в полностью защищенных и контролируемых уголках Империи люди добровольно выжигали себе мозги. Куда это годится?!

Но здесь, на Блике, все обстояло еще хуже. Бедолашные земледельцы тоже напоминали растения, только безо всякой надежды в потухших глазах. Будто у них выжгли не память, а душу.

Я вдруг понял, что сириусские мнемокастраты были счастливыми людьми: их, по крайней мере, никто не бил и не заставлял гнуть спину на чужого дядю. К тому же они улыбались!