Настоящая принцесса и Бродячий Мостик
Шрифт:
— Наверно, он и есть тот, кто превращает Инго и вообще заварил эту кашу! — воскликнула Лиза и тут же зажала себе рот ладонью.
— Ну вот! Дальше. Еще здесь есть говорящие коты, которые враждуют с гоблинами. Есть сильфы с богатым прошлым, которым всё до лампочки. И которых планомерно выживают из города. Как и гномов, которые похоже, судя по разговорчикам на рынке, уже почти персоны нон грата.
— Какие-какие?
— Ну, вне закона они. А что гномы обычно живут под землей, мы и так знаем… Потом, эти твои на рынке про рыбу из подземных рек вроде говорили.
— Но ведь если сильфам
— Нет, — еще увереннее сказал Лёвушка. — Ты же слышала, они исчезли, спрятались. Чтобы ковать, нужен свет! И живой огонь! Ацетиленовая горелка не поможет! Так что кузнецы все равно где-то прячутся, кто бы они там ни были, и скорее всего — под землей, оттуда свет не просачивается!
Лиза не могла не согласиться.
— Под землю так под землю, — без особой радости сказала она, зябко передернув плечами, потому что даже в метро всегда спускалась без особой охоты. — Только как?
Тут мимо подворотни по площади прошуршали очень легкие шаги. Несколько человек. Лиза и Лёвушка сжались и затаили дыхание. «Они здесь, господин Муринус! Я видел, они сюда полезли!» — проскрипел голосок гоблина, и по булыжнику застучали когти.
В полукруге арки, который был все-таки чуточку светлей окружающей черноты, кто-то остановился и заглянул во двор. Один. Два. Трое. Высокие люди — только вот люди ли? — в чем-то вроде широких черных плащей. Люди со складчатыми крыльями, от которых веяло плесневелой сыростью и холодом. Мышекрысы. Мягко, почти беззвучно ступая, они входили во двор, и было их все больше и больше. Двор с фонтаном оказался чудесной ловушкой, просто лучше некуда — выход из него был только один.
— Двое нес-с-смышленых детей и клетка с-с-с птицей, — прошипел до неприятного знакомый, резкий, с металлическим оттенком голос, несомненно, принадлежавший Веспертилио Муринусу. — И одного из вас-с-с я знаю. Попалис-с-сь! Что у вас-с-с там под тряпкой, га-деныш-ш-ши?
Глава 8,
Лиза подумала, что сейчас все кончится плохо. И еще подумала о Бабушке.
Дальше начался сплошной кошмар. Клетку отняли. Мышекрысы растащили Лизу и Левушку в разные стороны и куда-то поволокли. Жуткие ночные создания неслись гигантскими скачками, почти не касаясь земли, и их крылья то взмахивали, обдавая детей леденящим холодом, то чуть не накрывали их с головой, так что становилось нечем дышать. Само прикосновение черных крыльев, похожее на липкий бархат, было так отвратительно, что Лиза изо всех сил старалась не завизжать. Сначала их протащили через площадь, потом по улицам. Испуганные горожане разбегались в разные стороны, как тогда, на закате, у лавки Дис. Ни Левушку, ни Филина в клетке Лиза не видела и не слышала, и от этого ей стало совсем страшно и ужасно одиноко. Только шорох крыльев, шум рассекаемого воздуха и свистящие
— Гос-с-подин Муринус-с, куда их? Во Дворец?
— Туда, где с-с-сейчас-с Его Бессмертность Мутабор.
Мутабор Лизе заранее не нравился, особенно после встречи с Инго и речи толстяка на помосте, а уж теперь и подавно. И встречаться с ним ну совершенно не хотелось.
— С-с-скоре всего, в Черном Замке.
— Его Бессмертности с-с-срочно нужна клетка с-с птицей!
— И те, кто ее похитил!
— С-слышите, гаденыш-ши? Его Бессмертность вас-с-с заждался!
— С-с-спустимся в подземелья, — скомандовал Муринус, резко набрав скорость… — Так бысгс-стрее. Гномским ходом!
А как же гномы? — спросил кто-то из мышекрысов, нагоняя его. — Еще наброс-с-ятся со своими топорами!
— Повыпус-с-тим кишки! отозвался Муринус. — Не в первый раз! За мной! зашипел он, и у Лизы что-то ёкнуло в животе так резко мышекрыс ринулся вниз. Звякнули ключи, щелкнул замок, заскрипели порога, и пленников потащили еще куда то. Вокруг запрыгало гулкое эхо. Тьма стала гуще, как будто глаза плотно завязали чёрной тряпкой, к тому же сырой.
«Туннель, что ли?» — подумала Лиза.
— Тиш-ш-ше вы! — шипел Муринус. — Гномы могут быть близко.
У Лизы появилась слабая надежда: может, они и вправду встретят гномов и те отобьют пленников? Но мышекрысы мчались и мчались, задевая стены тоннеля, а Лиза ничего не слышала, кроме кожистого шелеста их крыльев и своего собственного громкого дыхания.
И вдруг раздался Лёвушкин голос, неожиданно твердый и требовательный:
— Постойте. Я уронил очки.
Лиза в ужасе втянула голову в плечи — ей показалось, что Левушку сейчас просто убьют за дерзость. Но мышекрысы действительно остановились — должно быть, совершеннейшая неуместность Левушкиной реплики заставила их растеряться. Муринус передал Лизу кому-то из подчиненных, прошипев ей_в ухо:
— С-с-стоять тих-х-хо!
— Зачем тебе очки, ты же все равно ничего не видиш-ш-шь, — насмешливо спросили мышекрысы.
— Я собираюсь жить дальше, — холодно ответил Лёвушка.
Мышекрысы пронзительно захихикали и подобрались поближе, подтащили и Лизу — она чувствовала, как их когти цепляются за бархат ее платья. Лёвушка пыхтел где-то внизу — должно быть, ему все-таки позволили поискать очки на полу. Мышекрысы потешались все громче: видеть они его тоже не видели, но летучим мышам лучше один раз услышать, чем сто раз увидеть, и, должно быть, слухозрелище ползающего по каменному полу Левушки изрядно их забавляло. «Они наверняка знают, где очки, но им хочется подольше повеселиться», — подумала Лиза.
Вдруг что-то твердое пихнуло её под локоть. Клетка! Муринус с клеткой теперь стоял совсем близко!
И Лиза тихо-тихо, почти не разжимая губ, пропела несколько тактов: «Та-та-та-тамм» — так судьба стучится в дверь. «Ну пожалуйста, ну пусть это подействует!» — подумала она. И пусть Филин поймет, что она тут, рядом.
Что-то звякнуло: клетку поставили на пол. Когтистая лапа, цепко державшая Лизу за правое плечо, ослабила хватку, и девочка затаила дыхание. Ей удалось уцепиться одной рукой за решетку клетки под съехавшей шалью — так было как-то спокойней.