Настоящее новогоднее чудо, или В 75 баба Катя девочка опять!
Шрифт:
Глава МСИА тщательно проверил и перепроверил все до единой исходные данные и формулы, затем не одиножды, и даже не дважды, а трижды прогнал проверенные им данные через вариатор будущего. Но, к его досаде, каждый раз результат был всё тот же. Наибольшая (причём наибольшая с большим отрывом) вероятность восстановления равновесия добра и зла в сказочном мире номер пятьсот семь достигалась конкретно и именно посредством трансфера, предложенного Тридцать третьим.
– Согласен, – тяжело вздохнув, кивнул он. – В данном случае, цель оправдывает средства, поэтому я не против использовать дракона
– Э-эээрмий, – состроил обиженную моську Арон, – ты меня явно с кем-то путаешь! Потому что я… – положил он руку на сердце. – Да я бы никогда! А что касается Екатерины Алексеевны, то ей, чтобы ты знал, семьдесят пять и ей жить осталось два часа, и это с учётом отсрочки, которую ты только что подписал!
– Я всё это знаю, но я у тебя не об этом спрашивал, – спокойно кивнул Эрмий, покосившись на экран планшета. Вслед за чем снова вперил вопросительный взгляд в своего сотрудника.
– Так вот, когда я ей предложил стать агентом, она знаешь, что сказала?!
– Этого я не знаю, – спокойно заметил Первый, выжидающе глядя на сотрудника.
– Что она бы согласилась стать агентом не только Межреальностной Службы Расследований, но и агентом самого черта даже ещё за два или три часа полноценной жизни!
– Что так прямо и сказала? – переспросил Эрмий, для верности тайком взглянув на пресс-папье, которое кроме своей основной функции, являлось также ещё и артефактом правды и которое, вопреки его ожиданиям, даже не пошелохнулось.
– Да, так прямо и сказала, что готова стать агентом самого черта, а не только Межреальностной Службы Расследований, – честно глядя шефу в глаза подтвердил Тридцать Третий.
«Кажется, я становлюсь параноиком, – подумал Первый, воровато глянув на пресс-папье и в очередной раз убедившись, что его агент сказал ему чистую правду. – И в самом деле, чего это я? Ну какая женщина в семьдесят пять не мечтает стать юной девушкой опять?» – подумал он и окончательно отринул копошащиеся на задворках его сознания сомнения.
– Что ж, хорошо, – вздохнул Эрмий. – Одобряю, – кивнул он. – И отсрочку, и трансфер и дракона с песцом! Что же касается демона, ответственного за рокировку душ, то я подозреваю, что в этом вопросе ты рассчитывал на меня? И, в первую очередь, именно поэтому ты и явился ко мне? Что же касается трансфера и отсрочки, то их ты мог получить и без меня, просто-напросто подделав мою подпись! – ухмыльнулся могущественнейший из когда-либо и где-либо существовавших Психопомпов.
Услышав обвинение шефа, тридцать третий часто заморгал в попытке изобразить невинность и смятение.
– Да, Арончик, вот насколько я тебя хорошо знаю! – оскал шефа стал волчьим. – Поэтому я бы с гораздо большим удовольствием проучил тебя, но дело прежде всего! И ради дела, я заставлю демона обратить его заклинание вспять! Но как только душа нашего нового агента попадет в тело Кейт, она сама за себя! Только рискни вмешаться, и я припомню тебе всё!
Первый черкнул по экрану планшета и на его экране возник новый документ.
– Здесь всё, что у меня на тебя есть. Ознакомишься на досуге.
– Шеф, клянусь честью, я и не собирался вмешиваться, – постарался насколько мог, искренне заверить босса Тридцать третий.
– Надеюсь, что нет, – усмехнулся Первый. – Но, понимаешь, как-то у меня на душе неспокойно… И потому, зная тебя, я решил перестраховаться!
Глава 7
Как только раскаленный, как лава, воздух вновь заполонил её легкие, а сердце в груди в очередной раз схватила и сжала стальными пальцами невидимая рука, Екатерина Алексеевна, будучи женщиной практичной, даже и не подумала паниковать.
Наоборот удовлетворенно вздохнула.
Ей не на что жаловаться. Она всё успела. Успела составить завещание, согласно которого её внучка лишалась наследства. И даже успела поговорить с Софией, чтобы удостовериться, что её девочку этот факт не особо опечалил.
Девушка была талантливым художником и совершенно не интересовалась бизнесом. Что же касается денег, то работы Софии с самого начала её творческой карьеры пользовались устойчивым и постоянно растущим спросом. К тому же, хотя внучка Екатерины Алексеевны и ценила комфорт, она всегда была равнодушна к роскоши.
О женихе Софии ни одна, ни другая в эту последнюю их встречу не упоминали. Екатерина Алексеевна не хотела ссориться, а её внучка, следуя рекомендациям врача, опасалась волновать больную.
О том, что в крови пациентки обнаружен яд, а именно: фторацетат натрия, выяснилось ещё до прихода Софии, однако Екатерина Алексеевна, её друг адвокат и следователь по её делу, мгновенно назначенный и столь же мгновенно прибывший, решили, что девушке пока лучше не знать о причине сердечного приступа бабушки. Поэтому палату больной торопящаяся в галерею на выставку своих работ София покинула в твёрдой уверенности, что вечером она вновь увидит свою бабушку.
– Прости, милая. Прости за всё… – тяжело вздохнув, прошептала старая женщина, как только за внучкой закрылась дверь.
И именно в этот момент нестерпимый жар и заполонил её грудную клетку.
Ну вот и всё. Скоро она воссоединится со своим любимым, со своим Станиславом. Наконец-то.
Не то, чтобы Екатерина Алексеевна непоколебимо верила в загробную жизнь, но всё же надеялась, что что-то там, за жизненным горизонтом, всё же есть…
Женщина приготовилась нырнуть в вечную тьму и покой, но вместо этого, вынырнула в освещенной ярким светом комнате и в компании песца…
Истерично верещащего, к тому же, что им срочно нужно сматываться.
У Екатерины Алексеевны жутко болела голова, каждую мышцу тела скручивало, а суставы выворачивало, поэтому мягко говоря, ей было не до песца.
Впрочем, гораздо больше, чем странное общество, её поразил интерьер абсолютно незнакомой комнаты. Ей даже захотелось зажмуриться: в привычную картину её мира и тем более больничной палаты никак не вписывалась кровать под белоснежным балдахином с кистями, ярко-розовый пушистый ковер, сводчатый потолок с росписью…