Настоящие мужики детей не бросают
Шрифт:
— Слушай, где ты ее откопал? — оставаясь наедине со старлеем, постоянно гудел он. — Она что, свидетельницей по одному из наших дел проходила?
— Какая разница, — усмехался Кравец. — Мы с тобой договорились: тебя это не касается!
— Жалко девку! Как только твоя Надя вернется, ты же ее сразу бросишь!
— Ты лучше на Верку посматривай, а то она обижается! — огрызался сыщик.
Но Толю словно заклинило. Он не мог отвести от Лиды нежного взгляда, расспрашивал ее о родном Камышине, где, оказывается, не раз бывал и о котором хранил теплые воспоминания. Несколько раз Вера
— А какой там стоял театр? Такое красивое здание! — восторженно запевал он.
— Оно и сейчас стоит, — искренне отвечала Лида, не очень понимая, почему капитана вдруг заинтересовал ее родной маленький городок. — Театр у нас старинный, на его сцене играло много известных актеров. — Она заулыбалась, готовая произнести эти имена, но вдруг поняла, что не помнит ни одного. — Ничего себе! Я когда-то многих помнила, а теперь всех позабыла…
— Там же рядом водохранилище? — не унимался Климов. — И много рыбы, наверное?
— Водохранилище очень большое, и рыбы тоже много! — без особого энтузиазма отзывалась камышинская красавица. — У моих соседей катер, и они без рыбы не живут…
Черные глаза Верки наполнялись злой тоской, продюсерша хватала сигареты и выскакивала на кухню. После восьмого вопроса о Камышине и его окрестностях Лида не выдержала и, наклонившись к старшему лейтенанту, прошептала:
— Наверное, нам лучше уехать!
Оперативник кивнул. Они выпили еще по рюмке за тех, кто в пути. До Нового года оставалось сорок пять минут. Верка успела пожарить по огромной отбивной, и Сергей с Лидой съели одну на двоих. Доев мясо, они перемигнулись и оба разом поднялись.
— Спасибо этому дому, пойдем к другому! Все, ребята, мы тихо отчаливаем! — весело заявил Кравец. — Обещали еще одних друзей поздравить!
Верка их не задерживала, зато Климов взвился, как смерч, перегородив дорогу.
— Каких друзей, ты чего бормочешь?! Мы так не договаривались! Компания есть компания!
— Да отпусти ты молодых, видишь, им не терпится! — усмехнувшись, встряла Верка.
— Чего им не терпится?! — не на шутку разозлился капитан. — Сегодня праздник, я близкий друг Сергея, у нас одна компания, мы сидим, нормально разговариваем. Я что, кого-то обидел? Нет, пусть скажут: я кого-то обидел?!
— Ты никого не обидел, — помолчав, произнес Кравец.
— Тогда все за стол! Скоро двенадцать часов, ё-ка-лэ-мэ-нэ! Я давно жажду выпить вместе со всеми! Человек только что вышел из больницы! Можно хоть немного сострадания к нему проявить?! Ну чего встали?! Марш за стол!
Но Кравец с Лидой не двинулись с места.
— Ладно, Толя, не буянь, пропусти нас! — выговорил старший лейтенант.
— Хочешь со мной поругаться навсегда? — нервно задергал желваками капитан
— Это уж как придется.
— Да пропусти ты их, хватит выкобениваться! — не выдержав, выкрикнула Верка.
Климов вздрогнул, молча посторонился, давая им пройти. Они быстро оделись и, не попрощавшись, выскользнули за дверь. Лишь после этого капитан словно очнулся. Он пришел на кухню, где нервно курила Верка, растерянно
— Что случилось, объясни мне?
— А ты что, сам не понимаешь?!
— Нет.
Она со злостью посмотрела на него, но оперативник ответил ей таким растерянным и не понимающим взглядом, что Верка быстро сменила гнев на жалость. Она подошла к нему, обняла, погладила по голове, прижала к себе.
— Ну как тебе объяснить? — покусывая мочку его уха, зашептала она. — Ты же веришь в любовь?
— А как же!
— Так вот, твой старший лейтенант влюбился в юную девочку, и она к нему неровно задышала, они сидели, как голубки, за столом, а ты стал тянуть одеяло на себя, вклиниваться между ними, мешать им, разве это непонятно?
— Я стал вклиниваться?! — тая от нежных ласк, промурлыкал капитан. — Разве ты не знаешь, как я умею вклиниваться?! Да я так вклиниваюсь, когда захочу, что пыль столбом поднимается! А тут задал несколько невинных вопросов, только и всего!
— Может быть, ты и прав, — вздохнула Верка, ощущая, как его рука скользит вверх по ее бедру, и быстро возбуждаясь. — Эй, эй, надо бы Новый год не пропустить!
Кравец с Лидой успели схватить машину и без пятнадцати двенадцать подъехали к ее подъезду.
— Надо же в магазин заскочить, хотя бы водки или шампанского купить! — спохватился старлей.
— У меня все есть, пошли!
Они успели открыть шпроты, икру, нарезку из семги, шампанское и водку — такие немалые запасы обнаружились в холодильнике, — налить по бокалу, чокнуться, и сверху от соседей послышался бой кремлевских курантов.
— У меня даже телевизора нет!
— И не надо! С Новым годом!
— С Новым годом!
Они заулыбались, а еще через секунду, обнявшись, поцеловались друг с другом.
— Извини, что так получилось, — проговорил он.
— Я даже рада, — прижимаясь к нему, прошептала Лида. — Они оба какие-то придурочные! И отбивные жесткие попались! А ты мне очень нравишься!
Старлей вздрогнул, не ожидавший услышать это признание, и в первое мгновение даже не поверил сказанному.
— Это правда?
Она кивнула.
— Я тут третий месяц, но ни с кем толком не знакома. В магазинчик меня подруга устроила. Она перешла в другой, а меня впихнула на свое место. Вася не возражал. Для него лишь бы навар был. Хотя в принципе я ничего плохого о нем сказать не могу. Я несколько раз просчиталась, один раз даже на пятьдесят рублей, но он лишь поворчал и махнул рукой: чтоб больше такого не было. А когда что-то прокручивал, то всегда подкидывал: сотню-две, а то и больше. В моем положении грех было отказываться. Двое пытались познакомиться, но как только стали нахальничать, наседать, Вася быстро привел их в чувство, хотя сам ни разу не приставал, и Генке с Пашей настрого запретил. «Если уж приспичило в одном месте, то девок из соседнего ларька клейте, а где работаете, не смейте о том и думать!» Такие вот у него странные понятия имелись. Так что за эти три месяца я ни разу ни с одним кавалером даже по улице не прошлась. Жила, как монахиня в обители, — она негромко рассмеялась. — А Василию Даниловичу действительно шесть лет дадут?