Наступление бури
Шрифт:
— Он певец, — ответила я, поскольку решила, что это в случае чего позволит объяснить отсутствие в пределах досягаемости каких-либо музыкальных инструментов. — Поет в группе.
— Я их слышал?
— Это вряд ли.
Будучи вежливым человеком, Имон на стал развивать эту тему дальше, а вернул свое внимание Саре, которая прямо-таки таяла под его взглядом. Улыбка у него, я не могла не признать, и впрямь была приятная.
— День сегодня прошел прекрасно, Сара, — промолвил он. — Я даже не предполагал, что Форт-Лодердейл столь интересное место.
— Это была ознакомительная прогулка, — отозвалась она,
— Осторожно, — промолвил Имон, и его голос понизился до звучания, которое я могла классифицировать только как мурлыкание, — если кормить меня таким образом, я просто не смогу уйти.
Его глаза, обращенные к ней, светились так, словно кроме нее и на свете никого не было. Она подмигнула ему.
Мне вспомнилось ощущение, которое я испытывала в средней школе, глядя, как моя старшая сестрица, будучи во всеоружии, разила мальчишек наповал одним легким щелчком своих ноготков с безупречным маникюром. Да, ощущение то же самое: чувствуешь себя маленькими дополнительными колесиками на велосипеде любви, которому они уже не нужны. Я даже подумала о том, не стоит ли мне прибрать салат и отправиться доедать его в спальню, в компанию Рэйчел, которая пусть и заставляет меня чувствовать себя противной козявкой, но, по крайней мере, не донимает необходимостью разводить церемонии.
— Можно здесь остаться, комната найдется, — промолвила я, отправляя в рот зелень. Сара отблагодарила меня потрясенным взглядом. Нет, мы определенно вернулись в школьные времена. Страдалица Сара, хулиганка Джо и бедолага Имон, угодивший между ними.
Другое дело, что Имон вовсе не являлся страдающим гормональной неуравновешенностью тинейджером: лишь потянулся через стол, чтобы наполовину наполнить вином опустевший бокал моей сестры, и с улыбкой отозвался:
— И то сказать, прекрасная комната. Мне нравится.
К счастью, прежде чем я успела сморозить что-нибудь еще, с холодными закусками было покончено, и Сара стала подавать макароны. При этом она флиртовала с Имоном, а я старалась делать вид, будто ничего не замечаю. Не самая приятная роль.
Приготовленный сестрой цыпленок «примавера» был невероятно вкусным, но я проглотила его, не смакуя, пренебрегая всеми правилами кулинарного этикета. Сара, ясное дело, съела около трети своей тарелки и объявила, что ей хватит. Имон помог ей убрать со стола, закатав рукава, что позволило ему продемонстрировать мускулистые предплечья: при этом порой терся возле нее так близко, что в некоторых частях света одно это уже было бы сочтено за ухаживание. Когда они стояли у раковины, я присмотрелась к ним. Судя по языку тела, Имон чувствовал себя… уютно. Как на своей территории. При этом его тянуло к ней, и он неосознанно, словно под воздействием гравитации, вторгался в ее личное пространство. Сквозь плеск воды до меня доносились обрывки их разговора.
Потягивая вино, я наблюдала за тем, как он подался к ней еще ближе, чуть не касаясь губами шеи, и глубоко вздохнул. Обалдеть, до
— «Булгари омниа», — произнес Имон своим чарующим голосом, столь ясным и теплым.
— Ты разбираешься в парфюмерии? — спросила Сара и обернулась к нему. Его лицо находилось прямо у нее за плечом, достаточно близко для поцелуя. Никто из них не отстранился.
— Немного, — ответил он. — Мне довелось заниматься химией, ну а парфюмерия, как ее раздел, всегда меня интересовала. Кстати «Омниа» разработана на основе черного перца, ты это знала?
— Неужели? — Сара вытерла руки полотенцем и развернулась к нему полностью. — А что там есть еще?
— А десерт будет?
Сара заморгала, удивленная столь неожиданной сменой темы, но отошла в сторону и сняла крышку с подноса, полного тарталеток, покрытых коричневой глазурью. Крем-брюле. О господи, да у меня в жизни не было ничего, позволявшего выпекать подобные штуковины. Впрочем, надо полагать, теперь есть. Может, заодно и пароварка найдется?
Имон издал низкий горловой звук, подобный которому, клянусь, мне доводилось слышать только в особо интимные мгновения, взял одну из тарталеток и впился в нее зубами, не сводя при этом взгляда с моей сестры.
— Замечательно, — пробормотал он.
— Не разговаривай с набитым ртом.
Судя по тому, какой последовал обмен улыбочками, это была какая-то их личная шуточка. Он протянул тарталетку ей. Она откусила кусочек, тоже не отрывая глаз от него.
— Рассказать тебе об этих духах? — спросил он.
— Расскажи.
Его улыбка сделалась еще шире, превратившись в нечто ангельское и одновременно призванное растопить женское сердце как масло.
— Всякое парфюмерное изделие имеет основу, главные ноты и вспомогательные. Как я уже говорил, «Омниа» создана на основе черного перца. Главными нотами служат чай, корица, мускат и индийский миндаль. Экзотическая комбинация. Тебе все это очень подходит.
Сара выглядела очарованной.
— А что там со вспомогательными нотами?
Он откусил еще кусочек тарталетки.
— Индийское дерево, сандал и шоколад. — Последнее слово он произнес так, словно оно было неприличным. — Аромат такой, что так бы и съел.
— Откуда ты знаешь, что это съедобно?
— Это что, приглашение?
Я закатила глаза, встала и сказала им:
— Я буду в своей комнате.
Они, похоже, этого даже не заметили. Удалившись к себе, я заперла за собой дверь и плюхнулась на кровать, чувствуя, как ускоренно бьется мое сердце. Достали они меня своим флиртом: эта парочка годилась в олимпийские чемпионы по секс-прелюдии. Правда, я подозревала, что несколько раньше они уже перешли к основному процессу, миновав предварительную стадию. Возможно, не единожды, что и не диво, при этаком-то гормональном буйстве.
Оглядевшись и не обнаружив никаких признаков Рэйчел, я не удивилась. Возможно, она пребывала в невидимости, хотя не исключено, что решила проверить, как там Льюис. Не обращая внимания на нее или на ее отсутствие, я сняла обеденное платье, натянула низко сидящие брюки и короткий топ, после чего открыла окно, впустив свежий океанский бриз. Ощутив лицом его холодок, я вдруг почувствовала себя как в ловушке. Мне захотелось наружу. Я взглянула на часы — до оговоренного времени встречи с Льюисом оставалось тридцать минут.