Натали
Шрифт:
– А что ты собираешься захотеть?
Как это похоже на Дамиана: ставить на первое место ее желания.
– Давай выпьем шампанского, нам надо отметить.
– Я согласен.
– Не вставай. – Она удержала его. – Я принесу сюда, и мы выпьем в постели. – В ее глазах загорелся шальной огонек. – Мне нравится эта постель, особенно когда в ней ты.
Дамиан весело расхохотался.
Отбросив одеяло, Натали в чем мать родила отправилась за шампанским, наслаждаясь тем, что его взгляд прикован к женственным изгибам ее тела. Как это здорово, что она для него так желанна, подумала Натали,
Сначала она внесла ведерко со льдом, в котором стояла бутылка, и поставила его на одеяло рядом с Дамианом. Он полулежал, подперев голову рукой, и его лицо озаряла счастливая улыбка.
– А ты займись пробкой, – скомандовала Натали.
– Я не могу оторвать от тебя глаз.
Против этого у нее возражений не было, и она отправилась за бокалами. Испытывая сладкую муку оттого, что Дамиан пожирал ее глазами, Натали решила, что на ленч они не пойдут. Шампанское, виноград и клубника – чем не завтрак? А как здесь уютно, волнующе и радостно!
Поставив бокалы на ночной столик, она отправилась за фруктами.
– Чтобы мы с тобой не отощали от счастья, – заявила она, – можешь подкормить меня клубникой, а я тебе кое-что приготовлю.
– У меня уже слюнки текут, – сказал Дамиан, явно не о еде.
В вазе с фруктами стояла карточка, на которой тисненными золотом буквами было выведено: «Сизокрылый туман» – название гостиницы. Машинально взяв карточку в руки, Натали прочла следующее: «Этот дом благодарит Вас за то, что Вы снова его посетили». Затем следовала подпись управляющего.
Натали нахмурилась.
– Что случилось? – спросил Дамиан.
Она насмешливо взглянула на него.
– Ты не говорил, что останавливался здесь прежде.
Дамиан смотрел на нее внимательно.
– Здесь останавливался не я.
– Значит, я? – Ее слова походили скорее на утверждение, чем на вопрос, – к ней возвращалась память.
Лицо Дамиана выражало отчаяние человека, потерявшего только что найденный клад.
– Скажи мне правду, Дамиан, – потребовала Натали, хотя уже сама знала правду, так же как и он. – Когда я останавливалась здесь? – проговорила она прокурорским тоном.
Лицо Дамиана стало суровым, и в глазах появилась усталость.
– Ты была здесь в медовый месяц, – произнес он с отчаянием в голосе. – В твой медовый месяц вместе с Бреттом.
Болезненное воспоминание об испытанном ею смущении и разочаровании заставило ее вздрогнуть. Состояние шока усугублялось той близостью, какую она себе позволила с Дамианом. Чувство стыда и оскорбленного самолюбия глубоко ранило ее душу. Неприкрытая нагота тела стала невыносимой.
Резко повернувшись, она бросилась в ванную комнату, где за дверью висели махровые халаты, – пройтись перед Дамианом голой она уже не могла. Подумать только: здесь, в этой гостинице!.. Она отдалась Дамиану Чандлеру! Какое унижение! Почему она выбрала именно «Сизокрылый туман»?
– Натали...
Она не откликнулась на его зов. Завернувшись в махровый халат и крепко затянув пояс, она почувствовала себя спасенной от того позора, которому недавно подверглась.
Но куда же спрячешься от мужчины, которого сама пустила в свою постель? Выйдя из ванной комнаты с высоко поднятой головой и засунув руки в карманы халата, Натали с горечью произнесла:
– Мой медовый месяц с Бреттом не был счастливым. Ничего более жалкого и представить себе невозможно. И ты, Дамиан Чандлер, тоже виноват в этом.
Глядя на него с сожалением об уплывающем от нее счастье, она добавила:
– Я тебя никогда не прощу!
ГЛАВА ДЕВЯТАЯ
Выражение лица Дамиана резко изменилось. Глаза его решительно сверкнули, и он гордо поднялся с кровати, как человек, честь которого была несправедливо задета. Не смущаясь наготы, он прошелся по комнате и, подняв с пола джинсы, натянул их, словно готовясь к сражению. Его серые, стального цвета глаза были прикованы к стоявшей у двери в ванную комнату Натали.
Она же будто приросла к полу. Пусть Дамиан Чандлер ответит за все. Сердце ее жарко билось: желание, бросившее ее к нему, обращалось в пепел гнева. Ведь он прекрасно знал, какие воспоминания вызовет в ее душе «Сизокрылый туман», и даже не попытался отговорить ее от намерения остановиться в этой гостинице. Возможно, он надеялся восстановить ее память столь жестоким образом? Что же тогда он за человек?
– Скажи мне, Натали... – Дамиан стоял перед ней, опустив руки; его обнаженный, мускулистый торс невольно обретал агрессивный вид, – чем я виноват, что твой медовый месяц с Бреттом обернулся неудачей? Меня здесь не было, почему же я в ответе за...
– Нет, ты был здесь, – резко перебила она. – Ты был здесь все время. Бретт выбрал эту гостиницу из-за тебя, а не для того, чтобы доставить мне удовольствие. Бретт хотел насолить тебе, доказав свое превосходство.
– Но я в этом... не виноват, – промямлил Дамиан, не сводя с нее глаз.
Натали горько усмехнулась.
– Я ненавидела тебя еще до того, как узнала.
– Что я такого сделал? Почему такая несправедливость?
Глядя на него, Натали мысленно вернулась ко дню венчания с Бреттом... Дамиан – лучший друг жениха, партнер по бизнесу и шафер на свадьбе. Обаятельный и воспитанный Дамиан Чандлер... галантный кавалер, безупречно корректный и сохранявший по отношению к ней, невесте друга, почтительную дистанцию. Это не трогало ее в то время: ведь у нее был Бретт. Во всяком случае, она так считала. Хотя Бретт и женился на ней для того, чтобы доказать Дамиану свое превосходство.
– Но ведь ты же все это знал, – с укором произнесла она. – Ты знал Бретта гораздо лучше меня.
– Мужчина знает о другом мужчине совсем не то, что женщина, – возразил Дамиан. – Бретт расхваливал тебя, и во время венчания у тебя был вид влюбленной девушки.
– Однако тебе было известно и кое-что еще?
– О чем это ты?
– Ты прекрасно знал, что Бретт – бабник. Он даже не счел нужным находиться рядом со мной во время приема по случаю свадьбы. Не ты ли занимал меня беседой, когда Бретт крутился возле одной из твоих замужних приятельниц? Вспомни-ка, Дамиан, – добавила она ехидно. – Я еще спросила, как зовут эту женщину, а ты ответил: Рода Дженингс.