Наталия Гончарова. Счастливый брак
Шрифт:
Бедный, бедный Пушкин! Она его никогда не понимала. Потеряв его по своей вине, она ужасно страдала несколько дней, но сейчас горячка прошла, остается только слабость и угнетенное состояние, и то пройдет очень скоро».
Екатерина Карамзина:
«Больно сказать, но это правда: великому и доброму Пушкину следовало иметь жену, способную лучше понять его и более подходящую к его уровню… Бедный, бедный Пушкин, жертва легкомыслия, неосторожности, опрометчивого поведения своей молодой красавицы-жены, которая, сама
Напрасно взывал в те скорбные дни к общим друзьям князь Вяземский. Его слова не были услышаны:
«Более всего не забывайте, что Пушкин нам всем, друзьям своим, как истинным душеприказчикам, завещал священную обязанность: оградить имя жены его от клеветы. Он жил и умер в чувстве любви к ней и в убеждении, что она невинна…»
Софья Карамзина:
«Ведь даже горесть, которую он оставлял своей жене, и этот ужас отчаяния… теперь уже совершенно утихло! – а он-то знал ее, он знал, что это Ундина, в которую еще не вдохнули душу».
Предсмертное пророчество поэта сбылось. И так неожиданно скоро… Но знать бы ему, что имя его Наташи будет предано злословию и в грядущем веке.
Марина Цветаева:
«…Гончарова не причина, а повод смерти Пушкина, с колыбели предначертанной. Судьба выбрала самое простое, самое пустое, самое невинное орудие: красавицу».
Из заповедей блаженства:
«Блаженны Вы, когда будут поносить Вас и гнать, и всячески неправедно злословить…»
Лишь очень немногие, посвященные во все хитросплетения преддуэльной истории и знавшие истину, сочувствовали несчастной вдове, в числе их – самодержец Российской империи.
Император Николай I:
«Сам (Геккерн) сводничал Дантесу в отсутствие Пушкина, уговаривал жену его отдаться Дантесу, который будто к ней умирал любовью, … тогда жена открыла мужу всю гнусность поведения обоих, быв во всем совершенно невинна».
Андрей Карамзин:
«Бедная Наталья Николаевна! Сердце мое раздиралось при описании ее адских мучений. Есть странные люди, которым не довольно настоящего зла, … которые здесь уверяли, что смерть Пушкина не тронет жены его, que c’est une femme sans coeur (что эта женщина без сердца – фр.)».
Князь Петр Вяземский:
«Пушкин и его жена попали в гнусную западню, их погубили»;
«…Адские сети, адские козни были устроены против Пушкина и жены его».
Тогда других чертей нетерпеливый ройЗа жертвой кинулся с ужасными словами.Схватили под руки жену с ее сестрой,И заголили их, и вниз пихнули с криком —И обе сидючи пустились вниз стрелой…Порыв отчаянья я внял в их вопле диком;Стекло их резало, впивалось в тело им —А бесы прыгали в веселии великом.Я издали глядел – смущением томим.Будто дано было знать поэту о горькой участи жены и свояченицы задолго до рокового исхода…
Александр Карамзин:
«Вчера выехала из Петербурга Н.Н. Пушкина. Я третьего дня ее видел и с ней прощался. Бледная, худая, с потухшим взором, в черном платье, она казалась тению чего-то прекрасного. Бедная!!!»
Путь вдовы поэта, вместе с детьми и сестрой Александрой, лежал в Москву и далее – в калужскую усадьбу. Тайные знаки судьбы: Наталия Пушкина проезжает по Никитской, мимо храма Большого Вознесения, где она венчалась с поэтом, в тот самый знаменательный день – 18 февраля! Тогда, шесть лет назад (а кажется – вечность!), она была счастливейшей из женщин!
Как памятны те дни! И как свежи воспоминания! Отныне лишь они – ее печальный удел…
Наталия Николаевна приедет в Полотняный Завод, где все еще дышит памятью поэта и где стихотворные строки, начертанные им на стенах беседки-«миловиды», не успеют потускнеть. Но приедет – уже вдовой.
После блистательного Петербурга жизнь в усадьбе текла медленно и печально. Но Петербург отныне и навсегда связан для нее со смертью мужа. А здесь все – старые аллеи, заросшие берега речки Суходрев, стены дома – незримо хранит образ живого Пушкина.
Она будет жить не в фамильном дворце вместе с семьей брата Дмитрия, а отдельно, с Александрой и детьми, в Красном доме, – там, где раньше останавливался Пушкин. Так уж случится, что у Натали с женой брата, Елизаветой Егоровной, сложатся непростые отношения. И виной тому будет явное недоброжелательство последней к вдове поэта.
Дмитрий Гончаров – сестре Екатерине Дантес:
«Живут (сестры) очень неподвижно… Натали чаще грустна, чем весела, нередко прихварывает, что заставляет ее иногда целыми неделями не выходить из своих комнат…»
Наталия Николаевна полностью посвящает себя детям, они – ее спасение. И она – самая нежная и заботливая мать на свете.
Софья Карамзина – брату Андрею Карамзину:
«…На днях я получила письмо от Натальи Пушкиной… Она кажется очень печальной и подавленной и говорит, что единственное утешение, которое ей осталось в жизни, это заниматься детьми…»
Не избежать ей и новых тревог. В мае 1838 года серьезно заболел трехлетний Гриша, и Наталия Николаевна уезжает с ним в Москву.