Наталия Гончарова
Шрифт:
«В этомъ доме жилъ фельдмаршалъ Русской Армии Михаил Илларюновичъ Кутузовъ перед отправлением его в Армию действовавшую во время Отечественной войны противъ войскъ Наполеона».
Еще одно необычное сближение: как тут не вспомнить, что осенью 1812 года Кутузов останавливался в Полотняном Заводе, в гончаровском дворце, где была ставка главнокомандующего, и откуда направлялись боевые предписания полкам и дивизиям русской армии!
Знал ли поэт о былом славном соседстве? Свидетельств тому нет. Но память великого полководца и Пушкин, и Наталия Николаевна
…Летом Пушкины сняли дачу на Каменном острове.
«Петербургская Ривьера»
Дачи на Островах — Каменном, Елагином, Крестовском, где проводила душные летние месяцы петербургская знать, слыли дорогими. Особо славились своей роскошью дачи-дворцы Белосельских, Строгановых, Нарышкиных: вкруг них были разбиты парки в романтическом стиле, с гротами, беседками, фонтанами и водопадами, перекинутыми мостками.
На старинной акварели Каменный остров предстает во всей своей поэтической красе, — когда-то среди особняков, утопавших в зелени и выстроившихся вдоль берега Большой Невки, красовалась и дача Доливо-Добровольских.
«Мода или петербургский обычай повелевают каждому, кто только находится вне нищеты, жить летом на даче, чтобы по утрам и вечерам наслаждаться сыростью и болотными испарениями», — осмеивала тогдашние нравы «Северная пчела».
Пушкин светским обычаям следовал, а потому весной 1836-го нанял дачу в надежде «на будущие барыши», — ожидаемые доходы от «Современника». В Москве, куда Пушкин отправился по издательским делам, ему неспокойно, все мысли о жене, что вот-вот должна родить: «На даче ли ты? Как ты с хозяином управилась?»
Хозяин дачи, куда перебралась из петербургской квартиры Наталия Николаевна с детьми и сестрами, Флор Иосифович Доливо-Добровольский, числился одним из сановных чиновников Почтового департамента.
Поэт снял у него для своего разросшегося семейства два двухэтажных дома, с крытой галереей и флигелем. В одном доме разместилась чета Пушкиных, в другом — сестры Гончаровы, дети с нянюшками, а во флигеле останавливалась наездами из Петербурга тетушка Екатерина Ивановна Загряжская.
Кабинет Пушкина располагался на первом этаже, весь второй этаж предоставлен был Наталии Николаевне. Там, в мае 1836-го, и появилась на свет маленькая Таша.
«Я приехал к себе на дачу 23-го в полночь, и на пороге узнал, что Наталья Николаевна благополучно родила дочь Наталью за несколько часов до моего приезда, она спала. На другой день я ее поздравил и отдал вместо червонца твое ожерелье, от которого она в восхищении. Дай Бог не сглазить, все идет хорошо», — сообщал Пушкин радостную весть другу Нащокину.
Ольга Сергеевна пеняла тогда брату, возвратившемуся из Москвы: «Всегда, Александр, на несколько часов опаздываешь! В прошлом мае прозевал Гришу, а в этом мае Наташу».
Крестили девочку месяц спустя, 27 июня, в церкви Рождества Св. Иоанна Предтечи, там же на Каменном острове, а ее крестными родителями стали граф Михаил Юрьевич Виельгорский и фрейлина Екатерина Ивановна Загряжская.
После родов
Зато сестры Екатерина и Александра развлекались самозабвенно, словно в отместку за долгие скучные вечера в Полотняном. Позднее к их прогулкам верхом присоединилась и Наталия Пушкина.
Видевший однажды ее скачущую верхом на Островах немец-путешественник оставил памятную запись: «Это было как идеальное видение, как картина, выступавшая из пределов действительности и возможная разве в «Обероне» Виланда».
Верно, кавалькада представляла собой великолепное зрелище для дачной публики, и Екатерина не преминула сообщить о том брату Дмитрию: «Мы здесь слывем превосходными наездницами… когда мы проезжаем верхами, со всех сторон и на всех языках, все восторгаются прекрасными амазонками».
Светская жизнь на Островах тем летом изобиловала балами, маскарадами и концертами: ведь дворец на Елагином острове стал резиденцией для августейшей семьи. Да к тому же в Новую Деревню (близ Черной речки!) прибыл на летние учения Кавалергардский полк. Среди его офицеров был и белокурый красавец Жорж Дантес, не отказывавший себе в удовольствии наносить визиты барышням Гончаровым и мадам Пушкиной.
Дача на Каменном острове помнила многих именитых посетителей: Карла Брюллова, кавалерист-девицу Надежду Дурову, Василия Жуковского, князя Петра Вяземского. И французского литератора Леве Веймара, восхищавшегося живым разговором поэта и его образными суждениями об отечественной истории.
«Каменноостровское» лето сродни Болдинской осени по божественному озарению, снизошедшему на поэта. И мыслимо ли представить русскую словесность без стихов, что явились тогда: «Отцы пустынники и жены непорочны…», «Подражание итальянскому», «Из Пиндемонти», «Мирская власть»?!
На даче Доливо-Добровольского легли на бумажный лист строки, что много позже отольются в бронзе: «Я памятник себе воздвиг нерукотворный…» На рукописи рукою Пушкина помечены место и день их создания — 21 августа 1836 года, Каменный остров.
Даче чиновника Почтового департамента суждено было войти в семейную хронику поэта: Наталия Пушкина появилась на свет всего за восемь месяцев до трагической гибели отца. Последнее дитя поэта, она, быть может, была и последней его земной радостью.
…Петербург — Висбаден; дача на Каменном острове — усыпальница на старом немецком кладбище Альтенфридхоф.
Так просто прочерчен жизненный путь Наталии Пушкиной: от его начала до завершения. Но в эту точную графику вторглись таинственные знаки судьбы. В русском некрополе на вершине холма Нероберг, откуда как на ладони весь Висбаден, есть неприметное надгробие с выбитой на нем редкой петербургской фамилией: Доливо-Добровольский, и покоится под ним сын владельца дачи на Каменном острове. Он родился в Петербурге в декабре 1824-го и умер в Висбадене в 1900-м, на пороге двадцатого века.