Наталия Гончарова
Шрифт:
Уже давно и самым убедительным образом доказано, что именно «Бриджуотерская мадонна» Рафаэля вдохновила Пушкина на создание его поэтического шедевра — сонета «Мадонна», гимна великой и светлой любви. Один шедевр, живописный, пробудил к жизни другой, поэтический.
И как точно он соотнесся с будущей судьбой пушкинской Мадонны. Мы не знаем и никогда не узнаем, как казнила себя Наталия Николаевна, как возвращалась памятью к мужу, как хотелось ей изменить такое недавнее прошлое. Сделать бы другой шаг, иной жест, сказать одно лишь слово — и все могло бы быть
Екатерина Карамзина:
«Бедный, бедный Пушкин, жертва легкомыслия, неосторожности, опрометчивого поведения своей молодой красавицы жены, которая, сама того не подозревая, поставила на карту его жизнь против нескольких часов кокетства».
Софья Карамзина:
«Бедный, бедный Пушкин! Она его никогда не понимала. Потеряв его по своей вине, она ужасно страдала несколько дней, но сейчас горячка прошла, остается только слабость и угнетенное состояние, и то пройдет очень скоро».
Мне не смешно, когда маляр негодный Мне пачкает Мадонну Рафаэля…Того, кто единственный мог ее защитить, уже не было на белом свете…
Судьба Мадонны
В свете шутили, поговаривали, что Пушкин женится, чтобы завести дома собственную мадонну. И сам он в порыве восторга писал о своей красавице жене и добавлял: «Женка моя прелесть не по одной наружности». Пушкин смеялся, ласково называл свою Ташу «косой Мадонной» за легкую, чуть заметную косинку ее прекрасных светло-карих глаз. А своей приятельнице, влюбленной в него экзальтированной и добрейшей Елизавете Хитрово, накануне своей свадьбы написал и вовсе удивительные строки: «Я женюсь на рыжей и косой Мадонне». Надо же было хоть чем-то сгладить душевную боль стареющей обожательницы.
Да и друзья Пушкина в шутку называли его юную очаровательную жену «мадонистою». Василий Жуковский, приглашая поэта на свои именины, пишет: «Прошу и тебя с твоею грациозною, стройносозданною, богинеобразною мадонистою супругою пожаловать ко мне…»
Николай Смирнов делает памятную запись:
«Прекрасный профиль, стройный стан, величавая поступь Пушкиной, жены поэта, ставит ее, конечно, наряду первых красавиц, ее муж справедливо называл ее своей Мадонной, у нее лицо Рафаэлевских мадонн, и что еще лучше, она любезна и этим выигрывает против всех соперниц красоты».
Вот и сестра поэта Ольга Павлищева, впервые увидев Натали, сообщает мужу: «Она из таких красавиц, каких встретить редко не только в России, но и в Европе, и Александр совершенно прав, называя ее Мадонной». И добавляет: «А главное, она предоброе дитя…»
Софья Карамзина, иронизируя по поводу внезапно вспыхнувшей страсти Дантеса к старшей сестре Натали Екатерине Гончаровой, язвительно замечает:
«Ибо
Не только Пушкин нашел столь точный образ для своей любимой. Графиня Долли Фикельмон, прозванная в свете Сивиллой за редкий дар прорицания, имела обыкновение все чувства и впечатления поверять своему дневнику. Жена поэта поразила воображение светской красавицы графини:
«Невозможно быть прекраснее, ни иметь более поэтическую внешность… Это очень молодая и очень красивая особа, тонкая, стройная, высокая — лицо Мадонны, чрезвычайно бледное, с кротким, застенчивым и меланхолическим выражением, — глаза зеленовато-карие, светлые и прозрачные…»;
«Это — образ, перед которым можно оставаться часами, как пред совершеннейшим созданием Творца»;
«Есть что-то воздушное и трогательное во всем ее облике — эта женщина не будет счастлива, я в этом уверена! Она носит на челе печать страдания. Сейчас ей все улыбается, она совершенно счастлива, и жизнь открывается перед ней блестящая и радостная, а между тем голова ее склоняется, и весь ее облик как будто говорит: «Я страдаю». Но и какую же трудную предстоит ей нести судьбу — быть женою поэта, и такого поэта, как Пушкин!»
Да, ей предстояла горькая, но и великая судьба, судьба Мадонны. И это заветное слово было произнесено, став названием чудесного пушкинского сонета.
«Суровый Дант не презирал сонета»
Сонет — в пушкинском творчестве явление редкое. Из-под пера поэта вышли всего лишь три, и все в 1830 году. Но только одному суждена будет громкая слава: сонет, первоначально именованный Пушкиным «Картина», а лишь затем — «Мадонна», под стать величайшим творениям ушедших эпох.
Есть непостижимые совпадения, некие временные параллели в судьбах гениев. Известно, что Рафаэль не чужд был поэтического вдохновения и сам писал сонеты. Пушкин поистине боготворил Рафаэля, подтверждением чего — его стихи, где столько раз упоминается имя гениального живописца. Александр Пушкин мог позволить себе обратиться к нему, как к равному и живому:
И ты, Харитою венчанный, Ты, вдохновенный Рафаэль?По странной прихоти судьбы русскому гению было отпущено столько же земного бытия, сколь и великому флорентийцу — ровно тридцать семь лет…
«Любовь удваивает гений» — веровал Рафаэль Санти. Как подсчитать тогда, сколько стихов рождены любовью Пушкина к Натали? И даже, если бы лишь один сонет, истинно поэтический шедевр был вдохновлен ею, одним тем заслуживает она благодарность будущих поколений.
«Мадонна» впервые увидела свет на страницах литературного альманаха «Сиротка» за 1831 год, что издавался «в пользу заведения призрения бедных сирот». Загадочные знаки судьбы. Ныне, зная о грядущей участи детей поэта, невольно видится в том некий потаенный смысл.