Научи меня любить
Шрифт:
Сердце дёрнулось в груди, от шеи до пяток прокатилась волна жара, и Лиля поспешно отвела взгляд, облизнув внезапно пересохшие губы. Лорд Сеттен же при её появлении поднял голову, поздоровался едва заметным кивком и дальше сосредоточился на ужине. И даже ничего не сказал по поводу её внешнего вида. Лиля отмахнулась от обиды, царапнувшей изнутри, постаралась не показать упавшего настроения и тоже молча подошла к своему месту, сев на стул. Ну и пусть, ну и ладно. Может, и правда, новый хозяин окажется ласковее и приветливее, чем эта замороженная ледышка. Лиля взяла вилку и принялась за вкусное мясо в подливке с тушёными овощами, запрещая себе смотреть
– Дейн, знаешь, оказывается, у Лили есть способность чувствовать растения, - сообщил он невозмутимо, без всякого аристократизма наколов на вилку целую отбивную и откусывая от неё кусок. – Может, попробовать…
– Томас, - негромко, ровно оборвал его Дейн, отвлёкшись от тарелки и посмотрев в глаза Палачу. – Не надо пробовать, - закончил он и вернулся к еде.
Лиле стало ещё обиднее, и показалось даже, утреннее изменение лорда Сеттена было всего лишь наваждением. Почему-то его равнодушие и демонстративная холодность ранили, пожалуй, больше, чем мысли о предстоящем аукционе. За что он так с ней? Она же ничего не сделала, а эта ледышка относится так, будто Лиля лично оскорбила его одним своим существованием… Даже старается лишний раз не смотреть, и ничего не сказал по поводу её платья. Пожалуй, она и себе не смогла бы объяснить, почему ей так важно мнение лорда Сеттена. Может, потому, что утром она видела в его взгляде совсем не равнодушие и отстранённость?.. Тогда почему, ну почему он не оставит её себе?! Или сам купит?
– Расскажите об аукционе, - вырвался у Лили вопрос прежде, чем она успела остановить себя. – Кто там будет?
Да, не самая приятная тема, но молчать ещё хуже. Тогда приходится бороться с эмоциями и желанием расплакаться, как маленькой, а этого Лиля хотела меньше всего.
– Те, кто сможет прийти, - ответил лорд Сеттен тем же отстранённым, скучающим тоном. – Билеты стоят недёшево.
«Хоть на этом спасибо, нищему не достанусь», - мелькнула у Лили желчная мысль.
– А… вы тоже сможете участвовать? – всё же решилась задать этот вопрос девушка, осторожно покосившись на Судью.
– Нет, - отрезал он таким тоном, что Лиля поняла: на эту тему лучше не говорить дальше.
Подавив вздох, она снова спросила:
– Мне надо будет раздеться там?
Томас поперхнулся и натужно закашлялся, а лорд Сеттен поднял голову и со странным выражением посмотрел на Лилю.
– С чего вдруг такая мысль? – в обычно ровном тоне смешались слабое удивление и недоумение.
Палач же просто покачал головой, бросив на гостью быстрый взгляд. А Лиля неожиданно почувствовала себя неловко, догадавшись, что спросила глупость. Но всё-таки ответила.
– Ну, кажется, в моём родном мире практиковали такое, когда рабынь продавали, - она наткнулась на откровенно насмешливый взгляд лорда Сеттена и окончательно стушевалась.
– Лиля, уясни наконец, ты – не рабыня, - чётко произнёс он, подперев ладонью подбородок и буквально пригвоздив своими невозможными и пугающе-завораживающими глазами. – Ты – очень ценный и желанный приз, за который будут бороться многие. И ни один носфайи не позволит, чтобы его полуночную, пусть даже и потенциальную, видел кто-то другой или тем более, прикасался без разрешения. Никто тебя не тронет и не сделает ничего плохого на этом аукционе.
Лиля растерянно моргнула, в голове всё равно не укладывалось, как это факт продажи не означает, что она – рабыня.
– Но меня всё равно будут продавать, - тихо повторила она, ковыряясь в остывшей еде и совершенно потеряв аппетит.
– А ты предпочла бы, чтобы за тебя устраивались смертельные поединки? – поднял бровь лорд Сеттен. – Аукцион – единственный способ не допустить слишком серьёзных разборок между желающими заполучить свободную полуночную, Лиля, - спокойно произнёс он.
– Неужели моя кровь настолько ценная? – еле слышно спросила Лиля, низко опустив голову и чувствуя, как пылают щёки.
В столовой ненадолго повисло молчание, тягучее и вязкое, как карамель.
– Она вкусная. Очень, - ответил Томас, и Лиля вздрогнула, покосившись на него.
– Но горчит, если ты грустишь, или у тебя плохое настроение, - мягко добавил Дейн, и девушка пожалела, что не умеет просачиваться сквозь пол.
Почему-то разговор о качестве её крови смущал сильнее, чем о её вновь обретённой невинности и сексе, казался намного интимнее, особенно под пристальными взглядами двух вампиров, у одного из которых внезапно прорезались даже эмоции.
– В интересах носфайи обеспечить тебе удобную и приятную жизнь, Лиля, так что не переживай, - задумчиво протянул лорд Сеттен, и девушка не выдержала.
Поспешно отодвинув тарелку, она поднялась, ни на кого не глядя, и ощущая, как пылают щёки.
– Спасибо за ужин, всего хорошего, - пробормотала она и почти выбежала из столовой, спиной остро чувствуя взгляды.
И по коже от них безостановочно бегали мурашки, и отведённая ей спальня сейчас казалась самым надёжным убежищем… Ровно до тех пор, пока Лиля не обнаружила отсутствие замка на ней. Ну правда, зачем гостям лорда Сеттена закрываться, вряд ли здесь слуги промышляют воровством или сам хозяин вваливается без спроса. Хотя, может и вваливается, кто его знает. К одиноким беззащитным полуночным, например. У Лили вырвался горький смешок, она прислонилась к двери и покачала головой.
– Глупостей не выдумывай, хотел бы – пришёл ещё вчера, - желчно заметила она вслух и побрела умываться и переодеваться.
Клонило в сон, она ощущала себя уставшей и вымотанной, хотя вроде бы ничего особенного не делала, и времени всего лишь девять вечера. Но Лиле хотелось забраться под тёплое одеяло, свернуться клубочком и закрыть глаза, уплыть в блаженное царство снов, и быть может, увидеть что-то светлое, доброе и хорошее. Умывшись и переодевшись в ночную сорочку, Лиля так и сделала, смежив веки и почти сразу провалившись в темноту.
…Ей было холодно и очень одиноко. Она брела, не зная, куда, борясь со страхом, пыталась найти в бесконечных коридорах, наполненных серым сумраком, того, кто укроет и спасёт. Лиля не помнила его лица, в памяти остался лишь смутный, зыбкий образ. Кажется, она его любила, они были вместе, и надо всего лишь отыскать его, и всё будет хорошо. Девушка металась по лабиринту, заглядывая в пустые комнаты с пыльной мебелью, истлевшими занавесками на окнах, пропускавших косые лучи лунного света. На стенах кое-где висели клочья обоев, в сломанных рамах – картины, покрытые слоем то ли копоти, то ли просто грязи, разобрать, что на них нарисовано, было совершенно невозможно. И Лиля плутала, плутала в поисках, не сдаваясь, веря и надеясь…