"Научиться любить"
Шрифт:
«Она проснулась?»
Снизу кто-то заговорил. Это был Гирм. Он звал кого-то. Звал все сильнее и настойчивее. Ответа не последовало. Последнее, что донеслось с нижних этажей было лязгом оружия и топотом десятка ног, поднимавшихся по главной лестнице.
Медлить было нельзя. Яд уже был не нужен.
Удар, за ним еще один. Потом снова. Снова. Снова.
Гиль рычал и вкладывал всю силу, от которой дубовая дверь гнулась и трещала по
Покрасневшими от ярости глазами орк начал рыскать по комнате, ища королеву. Времени почти не оставалось… Он бросился к постели, разрывая простыню и вгрызаясь клыками в то, что ему показалось телом девушки. Все буквально оказалось изрезано, но крови не было. Он встал, повернулся и услышал женский крик. Вложив в удар всю свою девичью силу, Лориэль со слезами на глазах воткнула гвардейский меч в мускулистое тело орка.
Клинок в плоть вошел почти на треть, но Гиль и не думал падать. Он схватил рукой острую сталь и стал с бешеным криком вытаскивать из своего тела. Меч причинял ему адскую боль. Вынув его из себя, он швырнул его в сторону и стал приближаться к Лориэль. Она пятилась, не зная, что делать. Не понимала, как такое произошло, почему она не убежала и не стала звать на помощь, а вместо этого схватила меч у мертвого гвардейца и попыталась убить нападавшего.
Орк слабел, но продолжал идти. Он что-то рычал и плевался кровью. Вытянув свою толстенную лапу вперед, попытался дотянуться до плачущей девушки, от страха забившейся в угол. Но когда до нее оставалось всего каких-то пару шагов, его путь преградил Шахгар.
Вернувшись из шахт раньше обычного, он услышал тревогу и побежал наверх. Увидев раненого Гиля, тянувшегося к женщине, рассвирепел и остановил его.
Слов не было. Была лишь кровь. На полу и клинке, который поднял в свои руки вожак орков.
Поняв, что произошло и что задумывал совершить сын старейшины, Шахгар грозно рыкнул и оттолкнул того в сторону. Тот упал перед ним на колени, не отпуская руки от кровоточащей раны.
В воздухе повисло напряжение. Гирм уже был рядом. Сейчас возле королевских покоев была почти вся стража, но никто не осмеливался вмешаться в происходящее. Все ждали, что же случиться дальше. Шахгар бросил гвардейский клинок в сторону и вынул из-за пояса громадный топор.
– Пощады, - из последних сил прорычал раненый орк, вытянув свободную руку и подняв вверх указательный и средний палец.
– Не достоин, - ответил вождь и со всей могучей силой обрушил топор на голову изменника.
Хруст костей и предсмертный всхлип. Охрана повела себя так, будто ничего страшного и не произошло. Орки вышли из комнаты, унеся тело соплеменника, гвардейцы спустились в казармы. Лориэль осталась наедине с Шахгаром.
Он посмотрел на нее, потом перевел взгляд на окровавленный меч.
– Гораздо сильнее, чем кажешься, - на ломанном человеческом языке сказал он.
Потом ушел. У её ног были щепки от двери и лужа крови. Орочья охрана вернулась на свои места. Тела людей убрали и девушка опять осталась в одиночестве.
***
Утром все пошло своим чередом. Солдаты молчали, Шахгар не подавал виду, что вчера в королевских покоях одним ударом разрубил голову сыну старейшины.
Старейшина рычал, метался по каменным коридорам замка и был вне себя от гибели любимого сына. Клялся, что не оставит все как есть и сделает невозможное, но женщина, ставшая причиной его непоправимой утраты, понесет заслуженное наказание.
Шахгар слушал его, сидя на троне в окружении охраны. Солнце еще полностью не взошло и внутри тронного зала ощущалась прохлада. Здесь были все, даже Гирм со своими гвардейцами стояли неподалеку, наблюдая за происходящим с безопасного расстояния. Вражда между мудрым и хитрым орком и его вождем нарастала с каждой секундой.
– Ты совершил ошибку, Шахгар! – кричал старейшина, ударяя посохом по каменному полу.
– Мой сын умер от твоего топора. Если бы женщина убила его, я бы счел это слабостью моего сына, но ты довершил начатое ею. Ты! И никто иной! Баррук! – он вскинул руку и стал громко молиться богу войны.
– Дай мне силы, чтобы отомстить этой женщине.
– Оставь бога в покое, Горл, - громко произнес вождь орков.
– Ему сейчас не до нас, у него есть гораздо более важные дела. А про женщину ты забудь, она моя жена. И хоть связь эта формальна и силы орочьего союза никогда не приобретет, тебе следует попридержать язык в присутствии моих славных воинов. У себя в шатре ты волен говорить все, что угодно, у тебя есть на это право, но здесь, в этом зале я олицетворяю закон.
Старейшина поник. Злоба буквально исходила из него волнами, но открыто говорить он не смел.
«Мой милый сын, - сказал он про себя, - мы еще отомстим».
С этими мыслями старейшина развернулся и направился к выходу. Когда его фигура исчезла за массивными дубовыми дверями, к вождю подошел орочий лазутчик Бирм и опустился на колено. Он был маленького роста, почти в два раза меньше обычного воина и имел худощавое телосложение. Его преимуществом являлась быстрота и проворность. Мало кто мог так лихо управляться с метательным оружием и быть незаметным для вражеских патрулей, когда нужно было призраком пробраться в стан врага.
Длинный нос Бирма издавал равномерное сипение, синие глаза как два аметиста пронырливо глядели из-подо лба.
– Да, мой повелитель, - пробормотал он, подбирая полу кожаного плаща, с тыльной стороны которой выглядывала целая перевязь метательных ножей.
– Скажи, чтобы снарядили караван. Созови моих лучших воинов и прикажи им дожидаться у врат. Ничего лишнего, только самое необходимое. Мы должны как можно быстрее вернуться обратно в Ранкар.