Научные экспедиции по Казахстану
Шрифт:
Приезд П. А. Чихачева в Константинополь в феврале 1834 года совпал с торжественным открытием памятника, установленного турками в честь пребывания русских войск на Босфоре.
В Константинополе П. А. Чихачев, наряду со своими служебными обязанностями помощника секретаря при русском посольстве, занимался изучением истории и этнографии народов, населявших Малую Азию, совершенствовал свои познания в новогреческом языке и начал изучать турецкий и испанский языки.
Памятник, установленный в 1834 году в Константинополе в честь пребывания русских
Вид русского посольства в Константинополе
Рисунок Г. Гагарина
Петр Чихачев в восточном костюме
Рисунок К. Брюллова
Большое впечатление произвели на П. А. Чихачева рассказы и зарисовки выдающегося русского живописца Карла Павловича Брюллова, который после завершения своей грандиозной картины «Последний день Помпеи», возвращаясь из Италии в Россию, посетил Грецию и Турцию. В 1835 году во время пребывания К. П. Брюллова в Бююк-Дере П. А. Чихачев неоднократно сопровождал его в поездках по наиболее живописным местам, помогая запечатлеть «восточные образы». Здесь К. П. Брюлловым был также зарисован и сам П. А. Чихачев в восточном костюме.
С 1834 по 1836 годы П. А. Чихачев посетил различные страны Ближнего и Среднего Востока, а также Испанию, Португалию, Италию.
В 1836 году П. А. Чихачев подает заявление о возвращении на Родину, на что получает согласие, 2 октября того же года П. А. Чихачев отправился из Турции в Россию.
В России П. А. Чихачев приступил к углубленному изучению специальных наук у выдающихся в то время ученых Москвы и Петербурга, время от времени посещал научные центры Западной Европы.
Зимой 1838 года в Петербурге после пятилетней разлуки вновь встретились братья Чихачевы: Петр Александрович и только что вернувшийся из своего полного приключениями путешествия по Южной Америке Платон Александрович.
Еще молодые по возрасту, но уже вполне зрелые по гражданскому сознанию братья Чихачевы твердо решили приступить к исследованию почти не известных районов Сибири и Средней Азии, а особенно достичь таинственного Тибета. Разработав план экспедиции в глубь Азии, Чихачевы обратились в Академию наук с просьбой поддержать перед правительством их намерения. В марте 1839 года академики Бэр, Купфер, Ленц, Фрей и Шмидт также обратились по этому поводу со специальным обширным письмом к царскому правительству, в котором писали: «...Научная экспедиция, задуманная господином П. А. Чихачевым, заслуживает внимания Академии и Родины, ибо он первый всесторонне образованный чисто русский человек, который не во исполнение правительственного поручения, а по собственному почину и личному побуждению, желая отдать свои силы и знания на благо науки и родины, стремится рискнуть и осуществить данную экспедицию, опасности которой всем известны...» [49] .
49
Архив Академии наук СССР, фонд 2, опись № 9, 1839. — с. 10.
Но ни личные обращения П. А. Чихачева, ни письмо, подписанное академиками, не могли убедить царское правительство в целесообразности экспедиции. Оно не верило в творческие силы самобытных русских исследователей, поэтому отнеслось к задуманной экспедиции с недоверием и даже с пренебрежением. Особенно большие препятствия чинил министр иностранных дел России граф Нессельроде. «То было странное время, — писал Чихачев, — период, так сказать, скрытого гонения на все, что могло привести к освещению почти неизвестного материка и вполне естественных и столь важных интересов России на Востоке» [50] .
50
Известия ИРГО, т. XXVIII, 1892, — вып. 2. — с. 3.
П. А. Чихачеву стало ясно, что для получения согласия царского правительства на экспедицию совершенно недостаточно иметь знания, желание и даже поддержку русской Академии наук, а необходимо было еще признание русского исследователя западно-европейскими учеными. Поэтому летом 1839 года П. А. Чихачев выезжает в страны Западной Европы с целью испробовать свои силы в исследовании ряда «загадочных в геологическом и ботаническом отношениях» районов европейского континента.
Лишь по возвращении из Италии и Франции Петр Чихачев был направлен в 1842 году штабом корпуса горных инженеров в Восточный Алтай.
Чихачев с большим воодушевлением и благодарностью принял это приказание и в своем донесении в штаб корпуса горных инженеров писал: «Я готов как можно скорее... приступить к выполнению столь почетного поручения» [51] .
Конечным районом научной экспедиции явился Восточный Казахстан. Вернувшись в Петербург в конце года, Петр Александрович в 1843 г. направляется в Париж, где издал в 1845 г. на средства царского правительства солидный труд «Voyage scientifique dans l'Altai Oriental...», великолепно иллюстрированный русским живописцем Е. Е. Мейером, принимавшим участие в экспедиции, а также великим художником И. К. Айвазовским. Труд этот по богатству содержания, точности описания и красочности издания, а также по картографическому материалу стал непревзойденным памятником русской и мировой географической литературы, посвященной Алтаю первой половины XIX века.
51
ЦГИА, ф. 44, оп. 2, д. 748, л. 1
В приложении 1 к данной работе мы приводим сделанный нами впервые перевод с французского лишь той части маршрута, которая проходила по территории Казахстана осенью 1842 года.
Среди научных заслуг Петра Александровича Чихачева, явившихся итогом алтайской экспедиции, особое место приобрели его исследования в области геологического строения Алтая в целом и Казахстана в частности. Он составил ряд оригинальных карт.
Петр Александрович установил, что в геологическом отношении Алтай сложен в основном палеозойскими породами и что в этой части России отсутствуют древнейшие изверженные породы, присущие архейской, эозойской и даже протерозойской эрам.
Чихачев неоднократно упоминает, что «там, собственно говоря, не имеется древнейших формаций, т. е. таких пород, которые представляют собой первичную твердую кору нашей планеты» [52] . Что касается гранитов, встречающихся отдельными глыбами на Алтае и в Казахстане, в частности, то П. А. Чихачев справедливо считал хронологически появление их в этих районах более поздним, чем образование осадочных пород, и впервые дал классификацию алтайских гранитов по их внешним и структурным отличиям. Особенно подробно он описал порфировидный гранит правого берега Иртыша.
52
Tchihatcheff P. Voyage scientifique... p. 331.
Одна из важнейших его заслуг — открытие Кузнецкого каменноугольного бассейна. «Залежи каменного угля, — писал он, — обнаруживаются уже на глубине нескольких метров, начиная с окрестностей Кузнецка и до местности, примыкающей к реке Инии, то есть на пространстве, охватывающем часть оси района, который я попробовал заключить под общим названием КУЗНЕЦКОГО КАМЕННОУГОЛЬНОГО БАССЕЙНА...
Северный Алтай является одним из самых крупнейших в мире резервуаров каменного угля, занимая в среднем пространство в 250 км в длину, на 100 км в ширину... угленосные известняки Алтая отличаются своими металлоносными богатствами, а эта ассоциация железной руды и каменного угля с практической точки зрения имеет чрезвычайно важное значение» [53] .
53
Ibid., p. 391.