Научусь тебя любить
Шрифт:
– А ты не... ты не можешь как-то приглушить свой дар? Или просто перестать меня читать?
Картен удивленно поднял голову от раскладываемых по полу предметов:
– Я и не делал этого. Во-первых, даром я не управляю: он так же естественен для меня, как и дыхание. Я не могу перестать дышать, как не могу и закрыться от окружающих. Очень часто хотел бы, но не могу, - отчетливая тоска проскользнула за произнесенными с внешним спокойствием словами.
– Во-вторых, для того, чтобы сделать подобный вывод, даже не обязательно читать чьи-то мысли - нужно просто хотя бы чуть-чуть разбираться в человеческой психологии.
Подумав несколько секунд, я признала справедливость этого замечания и, пусть все еще с настороженной опаской, но скинула домашние туфли
Из трех досок, лежащих друг на друге, самую большую Картен установил на подножку и расположил перед нами: получился маленький такой мольберт. Мне в руки дал квадратик почти в два раза меньше размером, такой же устроил у себя на коленях. А сбоку положил стопку листов и ручки, похожие на перьевые: строгий черный корпус и золотого цвета "перо", очень острое даже на вид. Не уверена, что смогу этим написать хоть что-то.
– Не все сразу, - заметил Картен, и я раздраженно повела плечом. Последняя мысль не нуждалась в ответе. На нее можно было вообще не обращать внимания, а вместо этого мне в очередной раз явственно напомнили, что я для сидящего рядом молодого мужчины не просто открытая книга, а тщательнейшим образом изученный сборник сумбурных мыслей и воспоминаний, ни одна эмоция которого не пройдет мимо Серого Убийцы.
– Ты передергиваешь, - недовольно поморщился муж, но меня его настроение не особо заботило. Наоборот, так будет даже лучше, если его теплые эмоции приглушаться: мне нужны сейчас только рабочие отношения, я не собираюсь, как бы ни настаивали Ролана и Его Величество, мгновенно идти на сближение с Картеном.
– Мы будем заниматься?
– нейтральным тоном поинтересовалась я, разглаживая на досочке и без того ровный лист бумаги.
– Будем, - раздраженно рыкнул Картен, а внутри меня радостно завозилось удовлетворение.
Не собираюсь ему мелко пакостить, но пока он мне - никто, и странно, что окружающие ожидают от меня мгновенной влюбленности и того, что в моем мире называют "и жили они долго и счастливо". Время ведь, по сути, на нашей стороне, и постепенно, возможно, я привыкну к Картену и даже смогу смотреть на него, не пряча взгляда, но сейчас мне нужны только холодные рабочие отношения, направленные на адаптацию в новом мире. Романтика, флирт, даже просто дружеская поддержка от человека, которого я чуть больше суток назад боялась больше всего на свете, на данном этапе моей жизни - лишние. Обрадовавшись трезвости собственных рассуждений, на которые камень Роланы, слава всем богам всех миров, не повлиял, я со спокойной совестью настроилась на занятие.
– Азбука, как в твоем мире, с буквами и картинками, у нас имеется - в старых учебных классах множество учебников, - но я не думаю, что она тебе нужна.
– Картен тоже взял себя в руки, сухо начав объяснения.
– Сейчас я повешу на доску лист, на котором начертаны все буквы государственного языка Диар-Риеды - их сорок восемь, а потом покажу отдельно, как пишется каждая из них, объясню, как она звучит в том или ином случае...
– Извини, Картен'Нир, я вдруг подумала...
– невежливо перебила я, действительно спохватившись только сейчас.
– Нет, никаких срочных дел, требующих моего присутствия, не имеется. Все встречи, а также прием граждан и суды назначаются на утро. После обеда я обычно занимаюсь бумажной работой, но ее накопилось не так много, чтобы не позволить мне провести время с драгоценной супругой.
– Это сейчас, кажется, был сарказм?
– Он самый, - мимоходом подтвердил Картен, - а если я понадоблюсь отцу, он прекрасно знает, где меня искать.
– Понятно. Извини, я больше не буду отвлекать.
Муж отстраненно кивнул, и некоторое время мы сидели в тишине, пока он дописывал на листе буквы, которые, видимо, готовил еще до моего прихода. А я бездумно смотрела на голубое небо, видневшееся в окне, и мысли в голове сменяли одна другую, не позволяя задержаться хоть на чем-то. Только одно ощущение облекалось в конкретные слова, но и оно не относилось к чему-то определенному - а, скорее, к ситуации в целом: "Странно все это".
После двух часов занятий с Картеном я ощущала себя даже хуже, чем пресловутый выжатый лимон. Бедный цитрус помучили и выбросили, а у меня перед глазами, даже когда я возвратилась в свои комнаты, стояли напоминающие птичьи следы значки. Буквы нового мира были раздражающе похожи между собой, отличаясь то черточкой сверху, то черточкой снизу, то точкой слева, то точкой где-нибудь в центре. И это были только печатные буквы! Прописные же превращались в ту самую красивую, но неразборчивую вязь из закорючек, что мне уже доводилось видеть. Едва Картен написал их для меня, я мгновенно и довольно-таки малодушно передумала учиться. Это ведь просто невозможно запомнить!
А Серый Палач, который, к сожалению, еще и мой муж, прекрасно понимал мой настрой и подгонял, заставлял, буквально брал мою руку в свою и выводил острым пером чужие для меня символы. За два часы мы вымотали друг друга основательно. Я громко-громко думала о том, что быть просто украшением при муже не такая уж плохая участь, Картен игнорировал мои мысли и с упрямством... даже не знаю, с чьим это упрямство можно сравнить... требовал от меня раз за разом правильного написания и произношения.
И, что самое ужасное, он задал домашнее задание! Завтра после обеда должен был состояться новый урок, и к тому времени я обязана была научиться записывать называемую мне случайную букву. Форменное издевательство надо мной и моей решимостью стать достойной частью этого мира.
Завершение занятия, прерванного появлением младшего секретаря с кипой бумаг, облегчения не принесло. Я лежала на кровати, раскинув в сторону руки-ноги, а перед закрытыми глазами вырисовывались буквы, с которыми я едва-едва начала знакомство. И избавиться от них не получалось.
Застонав, прижала к лицу подушку и перевернулась на бок. Что самое странное, злиться и обижаться на Картена не получалось. Если только самую капельку. Потому что, во-первых, я сама проявила желание как можно скорее начать обучение, а во-вторых, мне было понятно его желание научить меня.
Думаю, сначала его очень задел тот факт, что я не могу даже читать на его языке, да и понимаю большую часть - но не всё - из того, что говорят. Ведь это означало, что в самом начале я отказалась от его эмоций, не приняла его самого. Но сейчас, мне кажется, он может быть даже рад такому стечению обстоятельств. Любили его когда-нибудь или нет, я не знаю, но Картен наверняка не ждал, что невеста мгновенно влюбится в первого встреченного мужчину. Ну или мне хотелось верить в его благоразумие и способность рассуждать здраво. Как бы то ни было, в нашем не очень легком случае любая возможность быть рядом со мной, пусть даже и обучая, увеличивала его шансы на мое "приручение". Может быть, он и желал где-то глубоко в душе, чтобы я вспыхнула мгновенно, как и Юлиана, но, если трезво подумать... Разве это не наскучит через некоторое время? Может быть, такими вот медленными темпами узнавая друг друга, привыкая, приспосабливаясь, мы сумеем создать нечто настоящее? Его Величество особенно подчеркнул, что важна эмоциональная положительная связь между супругами. Между девятнадцатым королем и его королевой ее не было: он требовал всего и сразу, она - тихо ненавидела, и безумие его стороной не обошло. Закончилось все печально и весьма кроваво, и мне не хотелось бы спустя столетия стать причиной новой резни в королевской семье. С такой женой, как я, Картен будет ходить по грани, но все же я не исключаю для себя возможности когда-нибудь в будущем (очень и очень далеком будущем) из настороженной гостьи превратиться в друга, а потом - и в спутницу жизни.