Наука и проклятия
Шрифт:
Судя по тому, как нахмурился Фицуильям, многозначительная пауза перед именем последнего гостя мне не почудилась.
— Что здесь делает этот прощелыга? — зло выдохнул барон, хлопнув себя перчаткой по бедру.
Губы дворецкого дрогнули в тщательно скрываемой улыбке.
— Осмелюсь заметить, очаровывает миссис и мисс Скотт, милорд.
Безоблачно голубые глаза барона потемнели.
— Очаровывает? — повторил он с расстановкой. — Маргарита, дорогая, пойдемте со мной.
Вопрос «куда» я опустила как дурацкий.
— В таком виде? — Я выразительно
— Всего на несколько минут. — В тоне мужа послышались умоляющие нотки, и я сдалась и взяла его под локоть.
Рука об руку мы направились к загадочным гостям. По правде говоря, я сгорала от любопытства. Каков этот Адам Скотт, при одном звуке имени которого у Фицуильяма дым из ушей идет? Интересно же взглянуть на потерянного наследника, претендующего на свой кусок пирога. Да что там, на весь пирог! Баронство Мэлоуэн — майорат, оно полностью достанется одному-единственному счастливчику.
Мы вихрем пронеслись по коридорам замка, лишь на подходе к нужной комнате Фицуильям замедлил шаг, чтобы отдышаться. Так что в гостиную мы вошли степенно и плавно, как любящая и дружная пара.
И произвели фурор. Свекровь запнулась на полуслове и совсем неаристократично вытаращила глаза. Почтительно внимавший ей молодой человек лет двадцати пяти — двадцати семи обернулся и приоткрыл рот, сестры барона и некрасивая девица с длинным носом и печально обвисшими русыми кудрями застыли с чашками в руках. Последний из присутствующих, краснолицый здоровяк средних лет с поредевшими волосами, молодецки крякнул, пригладил пышные усы и пробормотал что-то вроде: «Дело молодое».
Немая сцена длилась с минуту.
— Фицуильям, дорогой, что случилось?! — схватилась за сердце свекровь. — Несчастье?
Барон поцеловал ей руку.
— Глупости, мама. Мы в полном порядке. Просто… купались.
— Купались? — переспросила она недоверчиво. «Топились» нашему жалкому виду явно подходило больше. Потом спохватилась и фальшиво улыбнулась: — Дорогой мой, вам нужно срочно выпить чего-нибудь горячего! Маргарита могла замерзнуть и простудиться.
И одарила меня притворно-заботливым взглядом. Я ответила сияющей улыбкой. Я наверняка походила на мокрого котенка, но в этом нет моей вины.
— Не переживай, мама, я ее согрел… — Барон сделал многозначительную паузу и продолжил, повернувшись к гостям: — Здравствуйте, мистер Локуэлл, мисс Локуэлл, Адам. Маргарита, дорогая, позволь представить тебе мистера Локуэлла, нашего соседа, его очаровательную дочь Мэри Локуэлл и, наконец, моего троюродного кузена, Адама Скотта. Мистер Локуэлл, мисс Локуэлл, Адам — это моя жена, Маргарита Скотт.
«Дырку от бублика тебе, а не баронство, дорогой кузен!»
— Очень приятно, — пропела я, подавая руку джентльменам и обмениваясь улыбками с леди.
Светская беседа заняла минут десять, за это время я успела рассмотреть и Мэри Локуэлл, молчунью с глубокими зелеными глазами, которые несколько скрашивали ее неказистую внешность, и ее добродушного, хоть и слишком громогласного отца, и — самое главное — Адама Скотта.
Главный враг барона оказался приятным молодым человеком, который одевался с безупречным вкусом и держался со столь же безупречным тактом. Галстук его был повязан идеально, ботинки сверкали, из кармашка пиджака выглядывал накрахмаленный платочек, золотистые волосы уложены волосок к волоску. Портил его лишь капризный, слишком крупный и яркий рот, которому Адам пытался придать благородный вид с помощью щеточки пшеничных усов.
С кузеном они были похожи — оба высокие голубоглазые блондины — как могут быть похожи портрет кисти экспрессиониста и рисунок акварелью. Образ Фицуильяма был выписан яркими, подчас чуть грубоватыми мазками, а слащавое лицо Адама словно сошло с праздничной открытки. Он улыбался так искренне и смотрел так открыто, что поневоле чудился подвох.
Опечаленным нашей свадьбой кузен не выглядел (или был отличным актером).
Устав от разговора ни о чем, я улучила паузу и взяла барона под руку:
— Надеюсь, вы нас извините? Была рада знакомству.
— Вы должны непременно приехать к нам на обед! — заявила мисс Локуэлл тихо, но непреклонно.
— Обязательно, — пообещала я с легким сердцем. — Как-нибудь.
Я бы что угодно пообещала, лишь бы сбежать от нарядных леди и солидных джентльменов, скучающих за чаем. Что только люди находят в светской жизни? Лучше написать скучнейший отчет или подготовить тезисы к конференции, чем выдержать один визит.
— Мы вскоре планируем ужин с танцами, — с заискивающей улыбкой вмешалась свекровь, зорко наблюдавшая за мной. Кажется, дружбы мистера и мисс Локуэлл она искала давно. — По случаю свадьбы моего сына.
Особого энтузиазма мисс Локуэлл не выказала. Промолвила рассеянно:
— О, конечно…
И улыбнулась Адаму Скотту.
Кажется, не все гладко в местном обществе…
На пороге спальни барон остановился, целомудренно поцеловал меня в лоб, пробормотал:
— Отдыхайте, дорогая.
И скрылся в соседней комнате.
Я в задумчивости открыла свою дверь… и меня чуть не снесли соскучившиеся кошки.
— Мяу! — возмутилась Марка, поставив лапы мне на ноги, а молчунья Лиса принялась тереться о щиколотки.
Пришлось брать обеих на руки — платье все равно испорчено, немного шерсти погоды уже не сделает, — и чесать за ушами.
Сгрузив разомлевших кошек на кровать, я принялась стаскивать с себя влажную одежду.
Мимоходом покосилась на дверь в смежную спальню и хмыкнула. В замке пока никакой нужды не было, Фицуильям вовсе не рвался утвердить супружеские права. Он вообще ухаживал за мной без огонька, как будто по необходимости.
И я пока не решила, как к этому относиться.
Обед я бессовестно проспала, пригрелась в обнимку со сладко мурлычущими кошками. Кажется, поначалу меня пытались разбудить (а может, гневное шипение Марки мне примерещилось?), но быстро оставили эту затею. Так что глаза я открыла в четверть пятого пополудни.