Наука под гнетом российской истории
Шрифт:
Так, на 1992 – 1994 гг. в США убывание финансовых при-оритетов выстраивалось в такую последовательность: оборона ® медицина ® космос ® энергетика ® фундаментальная наука ® сельское хозяйство [599] .
Речь, понятно, не идет о слепом копировании чужого опыта. Да это и не потребуется. Ибо главное, что дает анализ истории развития науки в странах устойчивой демократии и развитой рыночной экономики в том, что именно экономика диктует науке актуальные задачи, наука оказывается, в хорошем смысле слова, заложницей экономики и только когда экономика страны становится доходной, настает время развития науки по всему фронту: причем вне зависимости от того, какие ее разделы получают большие финансовые дотации, их хватает всем.
[599]
К тому же происходит и организационное перераспре-деление центров научного роста. Это, что называется, непреложные истины развития науки в условиях экономического (при демократическом режиме), а не политического и идеологического диктата, что всегда было характерно именно для российской, затем советской науки.
Похоже, что в самом начале рыночных реформ в России руководство Академии наук осознало, что Академия в этих условиях изолированно жить не сможет, ей не удастся отгородиться былыми традициями и заслугами от “воздействия рыночных отношений”. Так говорил президент Академии Ю.С. Осипов, открывая 8 апреля 1992 г. Общее собрание [600] . Но далее этой очевидной констатации он не пошел, ибо не представлял себе, что на деле надо предпринять, чтобы руководимая им громоздкая академическая структура вписалась в новые экономические реалии. Уже вскоре стало ясно, что желание руководства Академии было другим: они не хотели вписываться в новую экономику, а желали, чтобы она сама приняла в свои объятия старую, причем организованную по чисто советским принципам, академическую структуру.
[600] Дневник Общего собрания РАН // Вестник РАН. 1992. № 7. С. 26
“Главной опорой Российской Академии наук должно быть государство” – это позиция не только президента Академии, а всего научного истеблишмента. Именно она стала основой дальнейших взаимоотношений Академии наук и правительства. Итог известен: наука оказалась разрушенной, научное сообщество, утратив былую уверенность в своем привилегированном положении в обществе, начало с пугающей быстротой деградировать: ведущее место в нем заняла научная номенклатура, а ученый – этот “сын Божий” превратился в “скота бессловесного” [601] , ибо любые его организационные инициативы, идущие вразрез с позицией руководства, заканчиваются одним – его увольняют по «сокращению штатов».
[601] Наука в России (круглый стол) // Вопросы философии. 1994. № 11. С. 28
За годы советской власти Академия наук разбухала не только за счет роста армии ученых, тогда окреп действительный авторитет академической науки, ибо ученые Академии наук стояли во главе всех судьбоносных проектов, начиная от атом-ного и кончая исследованиями космоса и созданием новейших видов оружия.
Вместе с тем усложнялась и крепла ее структурная решетка. Но если раньше она служила своего рода броней, за которой можно было спрятать и гонимых властью генетиков, и проводить так называемые поисковые исследования вне рамок официальной тематики, то сейчас эта броня превратилась в тривиальную клетку, в которой крайне сложно проводить любые, соответствующие новым реалиям, преобразования. Даже если ясно, что делать, то столь же ясно и то, чьими руками это должно претворяться в жизнь. Поэтому академическая клетка российской науки стала одним из основных реальных препятствий каких-либо действенных преобразований.
“Говоря о судьбе нашей Академии, надо прежде всего признать, что Академия наук СССР мертва. – Так оценивал ситуацию в октябре 1991 г. Член – корреспондент С.С. Лавров – И дело не только в том, что ушел в небытие наш Советский Союз. Другой стала не только наша страна, но и весь мир. Поэтому в корне иной должна стать как организация, так и сама наука в стране, ее ценности и приоритеты, источники и стимулы ее существования и развития. Стала очевидной бессмысленность идеологизированных штампов, вроде «Академия – штаб советской науки»” [602] .
[602] Общее собрание Академии наук СССР // Вестник АН СССР. 1992. № 1. С. 27
В такого рода высказываниях любопытны два аспекта. Во-первых, первыми всегда прозревают рядовые ученые, они смотрят на жизнь незамутненными чиновничьей зависимостью глазами и говорят то, что думают. Во-вторых, – и это уже горький факт – истины эти вечные в том смысле, что сколько
На самом деле, держа в уме приведенные нами слова С.С. Лаврова, вспомним, что за 110 лет до него писал А.М. Бутлеров: “Последствия нынешнего положения Академии очевидны: интерес к делам Академии и симпатии к ней самой вполне исчезли в русском обществе, почин в научных предприятиях сравнительно редко принадлежит Академии… Представляется, наконец, даже полная возможность спрашивать: полезна или вредна для русской науки Академия в ее настоящем состоянии и виде? “ [603] . Напомню, что писал это академик А.М. Бутлеров еще в январе 1882 года.
[603]Бутлеров А.М. Русская или только Императорская Академия наук в Санкт-Петербурге? // Сочинения. Т. 3. М., 1958. С. 138
Не случайно высказывания 1882 г. и 1991 г. совпадают абсолютно. Именно в последней трети XIX века русская экономика сделала решительный рывок в сторону свободного рынка. Но рынок этот оказался на поверку не свободным, а чиновнично – бюрократическим. Однако ученые все же успели почувствовать полную изоляцию академической науки от запросов дня. Они пытались как-то повлиять на ситуацию, но были бессильны что-либо изменить, ибо наука продолжала оставаться чисто государственным институтом, глухим к запросам извне.
В том же 1882 г. великий Д.И. Менделеев весьма зорко усмотрел тенденцию, которая и сегодня очевидна далеко не для всех: “Со временем университеты и будут теми местными академиями, каких желал Петр” [604] , а наука будет развиваться там, где она нужна практически: в фирмах, корпорациях, компаниях и т.д. А в том виде, в каком существовала в 80-х годах XIX века Академия наук, она, по мнению Д.И. Менделеева, “отжила свой век и предназначена к падению и должна быть заменена какой-то другой” [605] .
[604]Менделеев Д.И. Какая же Академия нужна в России? // Новый мир. 1966. № 12. С. 180
[605]Там же. С. 181
На смену одной тоталитарной системе (монархической) пришла другая тоталитарная система (коммунистическая), которой Академия наук оказалась крайне необходимой. Поэтому свой статус «штаба советской науки» она восприняла как должный и заслуженный, никаких реформ, что-либо меняющих по существу, власть большевистская не предпринимала, хотя ученые продолжали мечтать о структурных переменах. В 1934 г. П.Л. Капица писал жене, что реформировать Академию наук, конечно, необходимо, следует “оздоровить старую телегу… Неправильно, как делает твой папаша (академик А.Н. Крылов – С.Р.) чихать на такие дела. Дескать, Академия такая дыра, что и связываться с ней не надо. Надо попытаться оживить ее, это ведь не невозможно” [606] .
[606]Капица П.Л. Письма о науке. М., 1989. С. 35
Похоже, однако, что А.Н. Крылов, знавший Академию изнутри еще с 1916 г. да успевший понять на практике так называемый «социалистический выбор» России, был ближе к истине, ибо, как показали все последующие десятилетия, а в наши дни стало прозрачно ясно – Академия наук оказалась структурой не реформируемой: надо либо терпеть ее в том виде, в каком она досталась посткоммунистической России от прошлого режима, либо создавать принципиально иную Академию.
В конце 1992 г. социологи провели в 13 институтах опрос на тему «Как сохранить жизнеспособность академической науки». Один из вариантов сохранения предусматривал коренные реформы Академии наук (какие именно – не рассматривалось). Любопытен результат опроса: за реформы высказались представители государственного аппарата, директора же академических институтов явно растерялись: одни «за», другие «против». Причем те, кто был против реформ, считали, что для них должны быть какие-то очень серьезные причины. Сейчас, мол, их нет, значит и трогать ничего не надо [607] .
[607] Райкова Д.Д. Как сохранить жизнеспособность академической науки // Вестник РАН. 1993. Т. 63. № 9. С. 779