Наваждение
Шрифт:
— Этери — внук Габора, нынешнего предводителя клана Батори. Когда он отрекся от своей семьи, ему едва исполнилось девятнадцать. Растерянный и раздавленный, Этери оказался один на один со своим горем. Цецилия, мать Криса, протянула ему руку помощи и предложила свое покровительство. Так у него появилась вторая татуировка.
— Но почему он бросил свой дом?
Даниэль, посчитавший было, что на этом откровения закончились и меня удовлетворит столь пространственное объяснение, безнадежно вздохнул:
— Из-за девушки, Леоны. Насколько мне известно, никакими особыми дарами она не обладала, была симпатичной, но
— Что ты имеешь в виду? — озадаченно переспросила я.
— По древнему обычаю чародей может заявить права на понравившуюся ему женщину. Отказавшись от его притязаний, та в бою должна отстоять свою свободу. Выиграв, ведьма забирает силу поверженного противника, проиграв — попадает в полное его подчинение.
— Прямо-таки закон джунглей! — возмутилась я. — Еще во времена варварского средневековья такое бы прокатило, но неужели и сейчас кто-то следует столь абсурдным правилам?
— К сожалению, да, — мрачно изрек Ведающий. — Никто не ожидал, что Ксавер вдруг возжелает тихоню Леону. Дед Этери не стал ему препятствовать, так как не хотел видеть девушку в своих близких родственниках. Тогда Габор еще не понимал, началом каким событиям послужит этот конфликт.
Этери вступился за подругу. И проиграл. Ксавер был и старше его, и сильнее. Колдун просчитал все заранее: проигрыш еще больше разозлит молодого наследника, он не допустит, чтобы Леона вышла замуж за другого. Наплевав на традиции, Этери явился на венчание, дабы увести с собой девушку. Сцена разыгралась на глазах у множества приглашенных. Такого позора Габор стерпеть не мог и приказал внуку убираться с «праздника». Скандал быстро превратился в банальную разборку. Этери попытался забрать Леону, новоиспеченный жених, разумеется, не пожелал ее отдавать. Ведьмаки сошлись в поединке. Ксавер имел полное право убить наглеца за дерзость. Если бы не Леона, в последний момент загородившая собой любимого, он бы непременно погиб. Девушка отдала за него свою жизнь. В тот день Этери отрекся от семьи, от деда, от всего клана.
Позже, поостыв, понял, что именно этого Ксавер и добивался. Леона невольно стала орудием, с помощью которого ведьмак устранил единственную помеху к власти, а Габор, ослепленный гневом, так и не смог разгадать коварного замысла.
— Это что же получается, после смерти старика Ксавер займет место, по праву принадлежащее Этери? — Во мне смешались негодование, сочувствие и злость, будто хитроумный выскочка позарился на мое наследство. — И как только таких земля носит!
— Гибель Леоны — лишь незначительный штрих в длинном списке злодеяний Ксавера. Остальные, пожалуй, будут еще ужасней. — На такой печальной ноте Ведающий закончил свое повествование. Огляделся в поисках «взлетной площадки», откуда можно было бы начать наш обратный вояж. — Только прошу, никаких соболезнований. Этери этого не выносит. А если все-таки попытаешься пожалеть, узнаешь о тех особенностях его характера, которых прежде не замечала.
Предостережение прозвучало вполне убедительно, и я благоразумно решила сохранить наш разговор в тайне. Даниэль прав, незачем бередить старые раны. Чтобы не вызвать переполох у мирных французов, мы нашли глухой переулок. Парень покрепче ухватился за мою руку, ободряюще улыбнулся, и я снова отправилась в короткое путешествие.
Не успела прийти в себя, как меня схватили за шкирку, будто шелудивого котенка, и поставили на ноги. Стараясь справиться с накатывающей дурнотой и все еще не отваживаясь разлепить веки, снова почувствовала, как кто-то усиленно меня тормошит. Безобразие! Теперь каждый, кому не лень, будет надо мной изгаляться?!
— Ненормальная! — разорялся Крис, впившись пальцами в мои плечи. Сто пудово синяки останутся. — Мы полгорода из-за тебя оббегали. Уже не знали, что и думать!
Еще сказал бы, что беспокоился. Ему ведь вообще на меня плевать! Но и этому быстро нашлось логичное объяснение: боится, что вожделенный дар уплывет прямо из-под его носа.
— Прекрати! — Оттеснив брызжущего ядом венгра, Этери взяв на себя роль дознавателя: — Эрика, что на тебя нашло?
— Маргитта, — видя, что я в данный момент не в состоянии связать и двух слов, пришел мне на помощь Ведающий. Опустившись на кровать, потер замерзшие ладони и пояснил: — Она воспользовалась своим даром.
Кристиан громко выругался, пнув так некстати оказавшийся поблизости дорожный баул, Этери поменялся в лице. Я буквально чувствовала исходящие от него волны гнева. Повисло напряженное молчание. Присев рядом с Ведающим, обвела взглядом застывших приятелей. Справившись с шоком, те принялись наперебой расспрашивать, что ощущала я, повинуясь чужой воле. Пришлось повторить свой рассказ. Когда страсти поутихли, друзья пришли к единому мнению: оставлять меня одну отныне небезопасно. Первым выступить в дозор, понятное дело, вызвался Этери.
Правда, Крис и тут не преминул сумничать:
— А может, пристегнем ее наручниками к кровати и всего-то делов? Не потащит же она койку за собой на свидание с Маргиттой.
Блондин посоветовал ему заткнуться и, никак не отреагировав на мои протесты, повел в номер.
— Я тебя не потревожу. — Этери почему-то решил, что его общество будет мне в тягость. — Можешь представить, что меня вообще здесь нет.
— Причем тут это?! Я о тебе беспокоюсь. Просто вы и так толком не высыпаетесь. А теперь еще и ночные бдения!
Ведьмак посмотрел на меня таким усталым взглядом, что я посчитала кощунственным продолжать его мучить своими объяснениями и благоразумно умолкла. Искать пижаму уже не было сил, поэтому легла спать, не переодеваясь.
— Отдыхай и не о чем не думай, — ласково проговорил Этери.
— Затруднительно, когда знаешь, что по моей вине ты не сомкнешь глаз, — свернулась я клубочком возле него.
— Зато мне выпала редкая возможность любоваться тобой всю ночь, — быстро нашелся венгр. С безграничной нежностью, на которую был способен только он, Этери коснулся моего лица, заправив за ухо золотистую прядь, и тихо закончил: — Ради этого можно и пободрствовать.
Погладив мою ладонь, юноша наклонился и прижался к ней губами.
— Как же хорошо, что ты у меня есть, — прошептала с улыбкой и даже не заметила, как уснула крепким, безмятежным сном.
Ну просто какое-то дежавю! Меня снова нахально стащили с постели, при этом что-то громко проорав на ухо. Глаза резануло ослепительным светом, а в следующий миг я оказалась погребенной под ворохом воздушного шелка.
Сдернув с плеча ярко-синий платок, сонно поинтересовалась: