Навеки Элис
Шрифт:
— Это не твой последний шанс. У тебя блестящий ум, и у тебя нет Альцгеймера. У тебя еще будет масса шансов.
Он посмотрел на нее и ничего не сказал.
— Следующий год — мой шанс, Джон, а не твой. Этот год — мой последний шанс прожить свою жизнь и понимать, что это для меня значит. Не думаю, что смогу дольше оставаться собой, и я хочу провести это время с тобой. Не могу поверить, что ты не хочешь провести его вместе.
— Я хочу. Мы будем вместе.
— Это чушь собачья, и ты это знаешь. Наша жизнь — здесь. Том, Анна и малышки,
— Я не буду все время на работе, обещаю. И потом, вдруг Лидия будет жить в Нью-Йорке? Ты не думала, что сможешь проводить одну неделю в месяц с Анной и Чарли? Есть масса способов устроить так, чтобы ты не была одна.
— А если Лидии не будет в Нью-Йорке? Если она будет учиться в Брандейсе?
— Поэтому я и думаю, что нам следует подождать и принять решение позже, когда у нас будет больше информации.
— Я хочу, чтобы ты взял годичный отпуск.
— Элис, для меня выбор не в том, соглашусь я на работу в центре Слоуна или возьму творческий отпуск. Центр Слоуна или Гарвард — вот мой выбор. Я просто не могу взять отпуск.
Ее начало трясти, глаза жгло от злых слез.
— Я не выдержу! Пожалуйста! Я не продержусь без тебя! Ты можешь взять годичный отпуск. Если захочешь, сможешь. Мне это необходимо.
— А если я откажу им, возьму год отпуска, а ты даже не будешь знать, кто я?
— А если буду, а после этого года уже нет? Как ты можешь сравнивать то время, что у нас осталось, с годом в твоей чертовой лаборатории? Я бы так с тобой никогда не поступила.
— Я бы никогда не попросил об этом.
— Тебе не пришлось бы просить.
— Я не думаю, что смогу, Элис. Прости, я просто не думаю, что смогу провести дома целый год. Не смогу просто сидеть и наблюдать за тем, как эта болезнь обкрадывает тебя. Я не могу наблюдать за тем, как ты разучиваешься одеваться, забываешь, как включать телевизор. Когда я в лаборатории, я не вижу, как ты расклеиваешь записки по всем шкафчикам и дверям. Я не могу сидеть дома и наблюдать за тем, как прогрессирует твоя болезнь. Это меня убивает.
— Нет, Джон, это убивает меня. Моей болезни все равно — дома ты или прячешься в своей лаборатории, она прогрессирует. Ты теряешь меня. Я теряю себя. Но если ты не возьмешь отпуск, что ж, тогда первым мы потеряем тебя. У меня Альцгеймер. Что у тебя?
Она вытащила из шкафчиков все: коробки и бутылки, стаканы, тарелки и миски, кастрюли и сковородки. Она заставила всем этим кухонный стол, а когда места уже не осталось, начала заставлять пол.
В прихожей она открыла шкаф и вывернула карманы всех пальто. Нашла деньги, отрывные талоны, образцы ткани и… больше ничего. Прощупав каждый шов, сбросила ни в чем не повинные пальто на пол.
Она скинула подушки с дивана и с кресел. Выпотрошила ящики стола и картотечного шкафа. Освободила от содержимого сумку для книг, компьютерную сумку и свою голубую. Она ощупывала каждый предмет, чтобы отметить его название у себя в голове. Ничего.
Поиски не требовали запоминать их последовательность — груды обследованных вещей свидетельствовали о предыдущих этапах. Вскоре эти груды покрыли весь первый этаж. Она взмокла от пота, нервы были на пределе, но она не собиралась сдаваться. Она ринулась на второй этаж.
Перерыла корзину с бельем для стирки, прикроватные тумбочки, комод, шкафы в спальне, свою шкатулку с украшениями, шкаф для белья, аптечный шкафчик.
«Ванная на первом этаже».
Она бегом вернулась назад, потная, возбужденная.
В прихожей по колено в разбросанной одежде стоял Джон.
— Какого черта здесь происходит? — спросил он.
— Я ищу.
— Что?
Она не могла назвать это, но была уверена, что где-то в голове помнит название того, что ищет.
— Я скажу, когда найду.
— Это кошмар какой-то. Как будто нас ограбили.
Об этом она не подумала. Это могло быть причиной ее провала.
— О боже, это могли украсть.
— Нас никто не грабил. Это ты перевернула вверх дном весь дом.
Она заметила рядом с диваном в гостиной нетронутую корзину с журналами. Оставила Джона и теорию об ограблении в прихожей, подняла тяжелую корзину, высыпала журналы на пол, пролистала и пошла дальше.
— Прекрати, Элис. Ты даже не знаешь, что ищешь.
— Нет, знаю.
— Тогда скажи что?
— Не могу сказать.
— На что это похоже? Как это используют?
— Говорю же, не знаю, узнаю, когда найду. Я должна найти или умру.
Она подумала над тем, что сказала.
— Где мои лекарства?
Разбрасывая ногами коробки с хлопьями, банки с супом и тунцом, они пробрались в кухню. Джон отыскал на полу лекарства и пузырьки с витаминами, а в миске на столе — дозатор.
— Вот они, — сказал он.
Необходимость найти нечто во что бы то ни стало не пропала.
— Нет, это не то.
— Это безумие. Ты должна остановиться. Дом превратился в свалку.
«Мусор».
Она открыла компактор, вытащила из него пластиковый пакет и вывалила на пол содержимое.
— Элис!
Она перебрала все: шкурки авокадо, скользкий куриный жир, скомканные салфетки, пустые коробки, оберточную бумагу и всякую другую использованную фигню. Обнаружила в мусоре DVD-диск «Элис Хауленд», взяла влажную коробку и осмотрела.
«Так, это я не собиралась выбрасывать».
— Это оно, это наверняка оно, — сказал Джон. — Я рад, что ты нашла то, что искала.
— Нет, это не то.
— Ладно, прошу тебя, ты разбросала мусор по всей кухне. Просто остановись, сядь и расслабься. Ты перенервничала. Может, если ты успокоишься, то сразу вспомнишь, что нужно найти.