Навеки твой. Бастион. Неизвестный партнер
Шрифт:
Он выключил магнитофон. Поставил обратно в сарай скамью и кресла. Затем поспешил в гостиницу, в свой номер.
От напряжения его пробирал озноб. Он был настолько возбужден и полон нетерпения, что никак не мог справиться с перемоткой пленки. Наконец он ее перемотал. Но прежде, чем прослушать запись, он заставил себя дождаться четырех бутылок пльзеньского, которые заказал по гостиничному телефону. Его нервы честно заслужили это. Отпив из первой бутылки до половины, он устроился поудобнее и запустил пленку. Несколько минут из магнитофона
БЛЮСТАД. А ты что тут делаешь?
ВАРДЕН. У меня в пять часов свидание с Ермунном Хаугардом. Он там не идет, не видел?
БЛЮСТАД. Ничего себе! Я ведь тоже встречаюсь с Хаугардом. Ерунда какая–то. Что он тебе сказал?
ВАРДЕН. Хочет, дескать, вспомнить прошлое. Понятия не имею, что он имел в виду. Смотри! На сосне ворона вьет себе гнездо.
БЛЮСТАД. Ты что–нибудь слышал в последнее время?
ВАРДЕН. Я со Стефансеном уже несколько недель не виделся, если ты про это. Смотри, ворон стало две. Куда он запропастился?
БЛЮСТАД. Это, во всяком случае, не он. Господи, да это же Трюгве! Ну, знаешь… (Небольшая пауза и шум на пленке.)
ТЕРСКСТАД. Варден и Блюстад. А куда, к черту, подевался этот Хаугард? Вы его что, прогнали?
БЛЮСТАД. И ты тоже? Если так пойдет, мы тут соберемся всей…
ТЕРСКСТАД. Тесс! Придержи язык. Здесь, по–моему, дело нечисто. Что он вам сказал?
ВАРДЕН. Что сказал, что сказал! Сказал, что хочет поболтать о прошлом. Я думал, о марках или что–нибудь в этом роде. Про вас он даже не заикнулся. Ну ничего, скоро придет – сам все объяснит.
ТЕРСКСТАД. А тебе, Блюстад, он что сказал? Скорее, пока его нет!
БЛЮСТАД. Что–то насчет изучения истории войны в нашем районе. У меня, мол, найдется о чем рассказать. Он действительно этим занимается?
ТЕРСКСТАД. Да, занимается, смею тебя уверить. Вы, как я понимаю, в последнее время не связывались со Стефансеном. А тебе, Эгил, вообще не мешало бы дать хорошую взбучку. Меня предупредили об этом Хаугарде и из Центра, и Стефансен. Он чего–то рыщет.
ВАРДЕН. Мне? Взбучку?
ТЕРСКСТАД. Ты выдал члена организации. Помнишь, был такой Карстеен? Черт бы тебя побрал!
ВАРДЕН. Я выдал?
ТЕРСКСТАД. Говорят, что да. Ладно, сделанного не воротишь. Карстеен теперь сошел со сцены, но он сигнализировал в Центр. Вы знали Симона Хеггена, сверстника Хаугарда, они еще ходили в приятелях?
БЛЮСТАД. С отцом там все ясно, а про сына я ничего не знаю. Нет, я отказываюсь что–либо понимать. Куда делся Хаугард? Уже почти четверть шестого. Он мне сказал, в пять.
ВАРДЕН. Симона, ну как же Жалко Симона, он повесился. Симпатичный был парень, чего ему взбрело в голову…
ТЕРСКСТАД. Слушайте меня внимательно. Симон Хегген водил компанию с левыми радикалами. И неизвестно, что он им наговорил. Особенно этому кретину Хаугарду, который всюду сует свой нос. Он мне никогда не нравился. Потом он, видимо, перепугался. Решил, что мы его кокнем. Вы не забыли наш девиз?
БЛЮСТАД. Нет–нет: «Любезность, осторожность и молчание». Сокращенно ЛОМ. Только так и надо.
ТЕРСКСТАД. В том числе – по отношению к Хаугарду.
БЛЮСТАД. Само собой. А Арманн в курсе, что этот Хаугард чего–то разнюхивает?
ТЕРСКСТАД. Арманн уже давно в курсе, по крайней мере недели две Но нам кажется, опасности Хаугард не представляет. У этого молокососа материала с гулькин нос.
ВАРДЕН. Он явно не придет. А жаль. Я бы не прочь повидаться с Ермунном. Он славный малый, если не считать этих его коммунистических закидонов. Может, он из них уже вырос? А ты обратил внимание вон на тех ворон?
БЛЮСТАД. Нет, больше я ждать не могу У меня полно других дел. До скорого. Привет!
ТЕРСКСТАД. Смотри только держи язык за зубами! Если он начнет расспрашивать – молчок.
ВАРДЕН. Передай, пожалуйста, Стефансену, что я не… (Голоса удалились от микрофона и стихли.)
Ермунн тяжело дышал. Две пивные бутылки опустели. На такое он не рассчитывал в своих самых смелых фантазиях. Вот что называется «попались на удочку»! Голова его шла кругом, он перемотал пленку и запустил ее сначала. Сомнений не было. Он получил ответ на один из важнейших вопросов: Тайное Братство бывших и новых нацистов действительно существовало. У них была широко разветвленная организация с оперативной системой связи. И Люнгсет таки представлял собой бастион, в этом нет никакого сомнения.
Упоминалось также имя Симона. Симона Хеггена. Загадка его самоубийства понемногу прояснялась. Однако нужно быть уверенным, абсолютно уверенным.
Взяв карандаш и бумагу, Ермунн суммировал полученную информацию. Трюгве Терскстад был и до сих пор остается нацистом – Ермунн, собственно, так и предполагал, но не мог найти доказательств. Арманн Тилте – один из главарей местной организации. Карстеен и Институт истории оккупации Норвегии предупредили о том, чем занимается Ермунн. Симон Хегген вполне мог перед смертью кое–что рассказать. Хотя этого и не сделал.
Ермунн сидел в раздумье. Кто такой этот Стефансен, о котором несколько раз заходила речь? Ермунн не помнил никого из местных жителей с такой фамилией. Очередной приезжий? Из разговора явствовало, что он обитает где–то здесь. Надо будет завтра справиться, наверняка кто–нибудь да сумеет его просветить.
Ермунн посмотрел на картину, висевшую над кроватью, – «Похищение Ганимеда». Внезапно ему пришла на память вся эта история. Ганимед был мальчик, герой древнегреческого мифа. Его считали красивейшим из смертных. Боги завидовали людям, у которых было это прекрасное дитя, и в конце концов Зевс не мог совладать с собой. Он послал на землю своего орла, и тот похитил Ганимеда, унеся его на небо, к богам. Там он сделался Зевсовым виночерпием, а людям осталось лишь оплакивать утрату красивого мальчика. Какая трагедия!