Навигаторы. Кадет
Шрифт:
— Только не увлекайтесь, в половине двенадцатого я буду тут. Мне ещё к завтрашнему готовиться.
— Рэн, какой же ты скучный! — рассмеялся Вал. — Заведи себе подружку, жизнь будет веселее.
— Я не против, — хмыкнул я, — только они не заводятся, если в карманах пусто.
Я немного слукавил. Конечно, девушки у меня были, но это был просто секс без обязательств. После тяжёлых дежурств в клинике мы иногда… снимали напряжение.
Вал не знал о причинах, побудивших меня поступить на ММР, и, что было приятно, не лез мне в душу. Иногда он был шумным и назойливым, но в целом мы умудрялись мирно сосуществовать уже три года.
— Слушай, Рэн, какие планы у тебя на каникулы? — внезапно спросил меня Вал.
— Пока не думал. Возможно, возьму практикум по акушерству или криозаморозке. А у тебя?
— А мы собираемся с родителями на Арин. Длинные песчаные пляжи, гонки на стайнилах, экскурсия на остров, где принцесса навигаторов провела два дня, когда её стайнила сожрал флюбунт, — сосед мечтательно закатил глаза, закинув руки за голову и закинув ноги на стол.
— Успехов! Ты же, если что, покажешь этому флюбунту? — подначил я соседа.
— Обижаешь! — воскликнул Вал. — Сражу его своим обаянием!
Я рассмеялся и вышел из комнаты. Мне предстояло дежурство. Я был уверен, что почти вся моя группа придёт ко мне просить заживить синяки и ссадины, полученные на тренировке, хотя они знали правила: эти травмы, как выразился Квардиго, должны были пройти сами, иначе они не дадут воспитательного эффекта и не подстегнут студентов уворачиваться от ударов его палки.
Порядок в клинике был следующий: сначала поступивших осматривали студенты, и это шло им в счёт общей практики, затем назначение студента проверял сертифицированный врач. В сложных случаях приём сразу вёл специалист, студенту же позволялось ассистировать.
Первым ко мне поступил первокурсник. Я хмыкнул. Бедняга не успел увернуться от хищного цветочка в оранжерее, и тот цапнул его за плечо.
В оранжерее университета растут только те растения, которые могут принести пользу. У кусающегося цветка, например, есть выделения, которые оказывают на элефинов интересное воздействие: в зависимости от возраста цветка, элефин получает такую дозу эндорфина, что от счастья начинает или глупо улыбаться и пускать слюни, или вообще может впасть в кому. Насчёт пользы этого цветка — вопрос спорный, но в оранжерее он растёт, значит зачем-то нужен, может, просто как учебное пособие.
Студенту повезло. Цветок был только распустившийся, концентрация эндорфина оказалась невелика. Поэтому сначала я ввёл антигистаминное, потом промыл рану и наложил скобки. Рана была не такая серьёзная, чтобы потребовалась амниотическая капсула: немного поболит, зато студент в следующий раз будет смотреть в оба во время практики в оранжерее.
Следующей ко мне поступила элефина с четвёртого курса. Вывих во время тренировки по бегу. Такие травмы нам разрешалось лечить самостоятельно. Я предупредил её, что будет неприятно и что я на счёт «три» произведу манипуляцию. Бледная дева кивнула и закусила губу. Я вправил ей ногу на счёт «два». Она вскрикнула, ругнулась, а потом покрутила ногой, улыбнулась, поблагодарила меня и вышла.
Затем была второкурсница. Она осторожно баюкала явно раненую руку. Идти ей помогал элефин. Дева оказалась жертвой доброты — отгоняла от гнезда с птенцами кикса, небольшого хвостатого пушистого хищного зверя. Киксы отлично лазили по деревьям, а вот элефина — нет. Она не удержалась на ветке и упала. Хорошо, что забралась невысоко, иначе повреждений было бы больше. Я диагностировал перелом и направил сообщение дежурившему сегодня сертифицированному медику. Самостоятельно помещать пациентов в амниотическую капсулу и назначать лечение переломов у меня пока права не было. Под присмотром старшего я настроил работу капсулы. Второкурснице нужно было провести в ней всю ночь.
Потом ко мне пришёл первый сокурсник. Ну наконец-то. А то я уже начал волноваться.
— Рэн, привет, — бросил он.
— Привет, Сэйн, виделись же сегодня.
— Ну, ты же знаешь, зачем я тут? Давай ты мне быстро залечишь ссадины? У меня завтра свидание, — жалобно протянул сокурсник.
— Сэйн, не могу. Правила, — я развёл руками. — А синяки украшают мужчин. Расскажешь своей деве, что победил на тренировке Квардиго, и считай, свидание удалось.
— Вот ты всегда так, только лишь бы отшутиться, — заныл он.
— Сэйн, я обработаю раны, а залечить их ты можешь сам. Если бы ты внимательно слушал речь Квардиго о предупреждении травм на его занятиях, то ещё днём предпринял бы меры, уменьшающие риски образования синяков.
Сокурсник вздохнул и закатал штанину. Ранки были неглубокие, но синяки уже наливались синевой. В общем-то, ничего страшного.
Ещё несколько моих сокурсников пришли ко мне за вечер. Разговор был примерно одинаковым. Девчонок, конечно, мне было жаль. С такими украшениями на ягодицах и бёдрах им ходить в бассейн было неприятно. Я отшучивался, предлагал назначать свидания после того, как они начнут уворачиваться от ударов нашего тренера, или ходить плавать не в купальнике, а в водолазном костюме.
Я осмотрел всех, кто пришёл, — значительных повреждений не было. Кавардиго — профессионал, больше, чем было нужно для учебной тренировки, никого не травмировал. Возможно, мы могли бы однажды сказать ему спасибо.
Потом было затишье, и ко мне заглянула Кларенисса, студентка четвертого курса нашего же факультета. Периодически наши дежурства пересекались, и вовремя перерывов нам удавалось перекинуться парой шуток.
— Тренировка на элейских мечах? — спросила она сочувственно, кивнув на мои синяки. — Подлечить?
Я помотал головой и улыбнулся:
— Не стоит.
— Будешь кайту?
После не самого простого учебного дня я был не против выпить этого снимающего устлалось и немного ободряющего напитка из листьев и ягод кайтаны, невысокого кустарника, растущего в основном в гористой местности нашего исконного мира
— Давай, — ответил я.
Кларенисса меня заинтриговала. Раньше она никогда не предлагала попить этого приятного и весьма недешёвого напитка. Забегать между пациентами поболтать, забегала, а вот вместе кайтануть — нет. Она принесла термос, разлила по стаканчикам напиток и отпила из своего.